год 1989 от Рождества Христова
Глубокой ночью народ пожелал кушать. Странный народ: надо то всего пару дней спать и ничего не делать, а им еще есть подавай. Наблюдал за ними: пропущенный обед уже вызывает у них явный дискомфорт и вялость. Сутки голодания приводят их в ярость или к депрессии. Ладно, придется угождать немощным. Дело было ночью, и вагон-ресторан был закрыт. Стояли минут 20 на какой-то станции в степях Украины. Говорю хлопцу, с погонялом Металлургас:
– А ты вон к тетеньке подойди и скажи ей: тетенька, дайте голодному хлебу-y-y-шка. А молодой только башкой машет и делать ничего не хочет.
– Так иди в ларек и сопри чего-нибудь. А молодой еще пуще башкой машет, и делать ничего не хочет. Вот окаянные! Поезд вот-вот тронется, я быстренько обежал окрестности и увидел мотоцикл с коляской, из которого спер целую сумку закуски и литр самогона.
Кушать хлопчики умели и самогонку трескать тоже. Возлияние молодых поуспокоило, и они проспали до Минвод, аки мертвые. У меня же случилась небольшая авария: я влез не на свою третью полку и вляпался в разлитое варенье всею бочиной, потом перелез на свою, где много пыли. Ночью на полустанке был интересный шухер: из рядом стоящего поезда прибежала толпа народа с криками: «Эй, ви зачэм кидали арбузьний корка в армянский поезд» Высыпало человек сто народа, и немного набили друг другу морды – это было интересно.
В Минводах из поезда выписался уже настоящий бомж: и по духу, и по виду. Поскольку в варенье были извазюканы и мои волосы, я быстренько слабал себе ирокез и нагло улыбнулся зеркалу. Менты нас шмонали на каждом шагу, впрочем, они шмонали не только нас. Шмонать было кого: со всей Рассеи сюда понаехали гопники и бомжи, а местные гопники желали с них что-то поиметь. Меня тоже отозвал некто в длинном кожаном плаще, но я ему сразу сказал куда идти и, тем более мы не при деньгах. Гопник не стал пыжиться, а посочувствовал нам и категорически не советовал ехать через Чечню, говоря, что я то выберусь, а вот мои малые дураки могут и встрять.
Уже утром на собаке добрались до Армавира, а оттуда сутки ехали до Тбилиси. В столице Грузии Мы нашли местных фанатов, которые пристроили нас на вписку в солдатскую гостиницу и дали немного харчей. До матча в Ереване была еще неделя, а до матча в Тбилиси целый месяц. Харчевать я ходил в военную часть, что торчала на горе. Потом сдуру, взял с собой малого, прикрикнув на него, чтоб никому не звонил, но тот припер с собой через день целую толпу и халява накрылась. В одно утро в гостиницу приперся батюшка и предложил поработать в мастерских грузинской патриархии за два червонца в день. Мы проработали там, в общей сложности дней десять. Когда приехало подкрепление с Вильнюса, некоторые присоединились к нам. Попам так понравилась наша работа, что они стали платить нам по три червонца. С гостиницей получилось как всегда: малые там так понасвинячили, что нас оттуда выперли, и мы один день ночевали на стройке и так замерзли, что утром еле стояли на ногах, вследствие чего потеряли и работу.
Местные фаны сразу сказали, чтоб мы нигде не ползали без их сопровождения, особенно в темное время суток. Впрочем, я много раз нарушал данное им слово: слава Богу, жив остался и даже лицо не пострадало, но на каждом шагу цеплялись гопники и долго со мной беседовали, желая что-нибудь с меня поиметь. В один из дней мы видели забор, посреди улицы и спросили местных: к чему бы это, оказалось, что на этом месте русские солдаты разгоняли митинг и немного перестарались, в результате чего 18 человек оказались в морге. Странно, почти все воспоминания о Грузии у меня, так или иначе, связаны с насилием: наверное, приперся не в то время.
Запомнились решетки на окнах первого и второго этажей, которые иногда спасали от воров порядочных граждан. Запомнились сожженные такси, вмазанные в дерево – такой моментя видел дважды. Оказывается хлопцы выкидывают таксиста из машины и катаются до посинения, а потом машину сжигают – типа, такое веселье. В вокзальном ресторанчике как-то подцепил одного типа . Тип был русским строителем, который полгода вкалывал на союзной стройке в Ленинакане. Малый очень добрый и решил меня угостить, накрыл шикарную поляну. На ту беду шли мимо наши местные друзья-уроды. Они отвлекли меня каким-то неотложным делом, а русского бедолагу напоили и обули. Когда я пришел в ресторан на следующий день, официантка стала орать про случившееся, и, что и я был с теми уродами. Вот така некрасива история.
В другой раз сидели мы возле с хинкальней и осетины рассказали мне еще одну жареную историю. «Видишь ту дебильную девочку лет 15ти, спросили они» Когда ей было три годика ее изнахратил один урод, а процесс кто-то видел. Родственники пришли к уроду домой и зарезали его нафик, и еще немного народу, до кучи. Потом собрался целый митинг с поножовщиной и армяне пошли еще немного порезали грузин. После митинга родственники девочки пришли в морг и расчленив труп насильника, вытащили его на улицу и долго топтали ногами. Менты в процессе не участвовали, чтобы их не зарезали, до кучи»
На матч в Ереван поехало 14 наших и несколько народу из Тбилиси. Вписывались в вагоны через окна. Местная специфика состояла в том, что вагонный шмонает билеты уже в пути и глубокой ночью. Такой засады я нигде не видел. Дядька очень удивлялся, что в его вагоне так много пьяных, что он никого не может разбудить. Полдня гуляли по местной столице, встречались местные фанаты, которые, узнав, что я москаль, хотели мне набить морду – обошлось понтами. Один из мелких и тут насвинячил, погоняло его было, вроде Америка. Он показал пальцем на двух пацанят, которые ехали на мопеде, и стал свистеть. Пацанята быстро обиделись, подкатили к самому длинному из нас Сторасу и пару раз двинули его по роже, до которой едва доставали. Тбилисский Карлссон, сразу предупредил, чтоб мы не рыпались т.к. за мальцов впишутся все прохожие, и нас долго будут бить ногами. Стадион «Раздан» нас весьма впечатлил, а вот матч получился полный отстой. После матча местные проводили нас на вокзал, постоянно спрашивая, не желаю ли я, чтобы мне набили морду?
Остаток дней мы провели в гостях у Карлссона и еще одного осетина, погоняла которого я не припомню. В один из дней к осетину приперлась толпа и один из них спрашивал: помню ли я, как мы дрались с ним в Вильнюсе. Короче он желал реванша на своей земле. Когда я собрался выходить к ждущей меня внизу толпе, мелкий осетин сказал мне, что по грузински они говорили о том, что меня будет бить вся толпа. Короче, идти я передумал. Из хороших моментов помнятся только красивая природа, воды Лагидзе, которые я весьма возлюбил и хинкали.
