Впервой я услышал об этих местах, когда моего любимого дядю сослали в местную колонию на 9 лет за взятки. Дядя писал тогда семье восторженные письма про вкусную баланду и добрых вертухаев. Через полгода отсидки его перевели на должность завхоза (или главного шныря, по нашему) Мы с дедушкой лазили пять лет по бескрайним московским кабинетам, доказуя, что наш дядя самых честных правил, но из одного суда нас футболили в другой, вплоть до президиума всея Руси. Только через пять лет самого честного дядю, отпустили на волю по УДО.
Я собирался тем летом пожинать поля благовестия со церковной братией, но моим планам суждено было разрушиться. Позвонил бывший большой начальник и попросил быть смотрящим над двумя манипулами узбеков, приводящими в порядок ветшающие строения поселка. У меня были сутки на сбор информации, но этого времени не хватило: информации по поселку нигде не было! Несколько статющек в районных брехунках — это все, чем я обладал на момент высадки.
Посреди поселка имелись руины великого клуба. Руины планомерно растаскивались на стройматериалы. телефон в поселке работал, только при залезании на крыши строений. Крыши же были совсем гнилые: однажды соизволил пролететь сквозь оную и чердачные перекрытия и оказаться к куче хлама. Рядом истошно визжала голая дама лет тридцати.
Я доложил наверх о состоянии перекрытий, на что прозвучал аргумент: СМЕТА!
Приходилось бегать от дома к дому, и выдумывать, как уложиться в строгие рамки сметы, не угробив при этом жильцов и узбеков.
Когда случались перерывы в сей кипучей деятельности, планомерно облазил окрестности.
Меня повсюду сопровождала дама лет тридцати, теперь уже одетая, но до ужаса назойливая. В поселке остались только старики и алкоголики, общим поголовьем три тысячи. Работы нет, кроме соседней ИТК, в которой некогда пребывал мой дядюшка. Квартиры продаются за 100-200 тысяч. Торг уместен.
На улицах остатки гипсовых статуй, прославляющих труд шахтера. Некогда в этих местах добывался бурый уголь. Предполагаю, что и поселок наречен в честь одноименной шахты.
Когда то здесь кипела жизнь и на танцы в клубе собиралось до 800 человек. Теперь только старики-алкоголики иногда воспоминают о былой славе.
