Моя короткая поездка на Кавказ является частью 5-месячного автостопного путешествия на Восток. Описываемый маршрут: Тегеран — КПП Яраг-Казмаляр — Махачкала — Дербент – Хасавюрт – Гудермес – Грозный – Мескер Юрт – Кизляр — Астрахань (2138 км).
Часть IV. Дагестан. Вступление.
Это мой самый первый отчет — раньше никогда не писал отчеты. Будут еще отчеты про Иран и Азербайджан. Очень жду Ваших комментариев, пишите, что нравится, что не нравится (в форме передачи речи, в стиле или по смыслу). Сразу оговорюсь, в моих рассказах я максимально буду избегать описывать историю и достопримечательности, сконцентрировавшись на диалогах. Оставляйте свои комментарии, я буду их учитывать и корректировать свои следующие рассказы
Рассказывая о Северной Осетии, Дагестане и Чечне, очень тяжело сфокусироваться на достопримечательностях, если ты действительно интересуешься и хочешь узнать больше. Ведь в сознании многих уже сформировались готовые образы: в Чечне отрежут голову, сколько мне раз показывали этот жест и спрашивали, не боюсь ли я ехать в Чечню, в Дагестане обязательно что-нибудь взорвут и снесут полгорода, а в Северной Осетии живут террористы, там был Беслан. В-общем, когда туда приезжаешь, сначала не достопримечательностей.
Но, допустим, вы уже в Дагестане, и как губка впитываете впечатления от памятников, красивой природы, видов гор и моря, местные жители с удовольствием приглашают вас домой, рассказывают о своих традициях и обычаях, об истории родного края, объясняют, чем отличается их национальность от другой, и как отличаются их языки. Потом, немного помолчав, вам с прискорбием пожалуются, что на прошлой неделе действительно взорвали бомбу, и много человек погибло, или где-то в Москве на «Марше Русских» убили их знакомого, или в Петербурге друга уволили с работы, потому что он, имея русский паспорт, остается нерусским.
Сложно писать про Кавказ, потому что беседа всегда норовит вот-вот скатиться либо в политику (мол, у нас все чиновники плохие), либо затронуть какой-либо болезненный национальный вопрос (этот народ хороший, а этот – плохой). Я всячески старался быть объективным и много записывал, чтобы через общение с местными людьми открывать для себя что-то новое и узнавать больше про их культуру. Но чем больше я общался, тем больше понимал, насколько мало я знаю про Кавказ.
Галопом по Востокам.
Моя иранская виза истекала уже сегодня, а оставалось еще проехать из Тегерана в Астару. Я купил билет на самый ранний автобусный рейс, так как боялся опоздать, если поеду автостопом. Но автобус как назло плелся очень медленно и постоянно, как мне казалось, останавливался на перекуры. Когда мы приехали в Астару, было без пяти шесть по иранскому времени, значит на полтора часа больше, чем в Азербайджане, и переход уже мог быть закрыт. От нервов я уже давно искусал ногти. К счастью иранцы меня пропустили, хотя закрывались, но на азербайджанской стороне уже пришлось стучаться в окошко и энергично размахивать паспортом.
— Виза йох? — спросил пограничник
— Виза мне не нужна, только штамп — объяснил я, но он пошел проверять.
Через несколько минут мне вернули документы, и я оказался в Азербайджане.
Зашло солнце, не было ни одной машины. Только таксисты спрашивают куда ехать. Домой, — отвечаю я и иду вдоль дороги. Проезжающий таксист предлагает мне помощь и бесплатно довозит до заправки.
– Оттуда легко доедешь на фуре – объяснил он.
Охранник на заправке проявил участие и отвел меня в какой-то гараж, где ремонтируются грузовые машины. Там я познакомился со своим дагестанским водителем, который уже несколько часов ремонтировался в этом гараже. Я объяснил, что еду в Махачкалу.
— Сейчас отремонтируюсь, и довезу тебя до границы, — ответил он, – но по России я тебя везти не могу, есть закон, что дальнобойщикам нельзя перевозить пассажиров, теперь количество человек в кабине указывают в путевом листе, сейчас у меня вписан только один человек. А по Азербайджану мы едем транзитом, поэтому не думаю, что будут проблемы.
Так это или нет, ехать до границы меня полностью устраивало.
— В Махачкалу едешь? – обратился ко мне другой водитель, — я сам только что оттуда. Там на прошлой неделе взорвали целый квартал, где менты живут. В Махачкале когда милицейская машина рядом останавливается, все сразу направо-налево разбегаются, на светофоры даже не смотрят, только чтобы близко к ней не находиться, а то бомба — она выбирать не будет.
— Это шутка, — успокоил меня мой водитель, — никто там не разбегается, но все-таки смотри аккуратно и по центру рядом с правительственными зданиями поменьше ходи.
Комфортный рейсовый автобус из Тегерана
Моя религия и мои законы
Моим дальнобойщиком оказался молодой парень из Махачкалы. Он ехал он на собственной машине в великую столицу дальнобойщиков — город Избербаш.
— Это моя красавица, мой дом и моя работа, — сказал он, демонстрируя свою машину: аккуратно сложенный спальник, неоновую подсветку и непревзойденную чистоту в салоне. Неудивительно, что на входе он попросил меня снять обувь. Мы разговорились про девушек.
— У нас в Дагестане строгие порядки, брат. У нас девушка не должна нигде с незнакомым мужчиной быть. В кафе или еще куда-нибудь, если там есть другой мужчина, ей ходить нельзя. Даже если, например, ее сестра со своим братом идут в кафе и ее приглашают, она не должна с ними идти. Я не возражаю, пусть она к своим подружкам ходит в гости. Но в компании с мужчиной она быть не должна.
— А как же у вас парень вообще может познакомиться с девушкой? – спрашиваю я.
— Например, понравилась парню девушка, и он хочет с ней познакомиться. Он должен пойти к родителям и сказать, что ему нравится такая-то девушка, и он хочет с ней познакомиться, его родители идут к ее родителями и разговаривают. Если ты нравишься той девушке, то тебя приглашают в гости. Так можно с ней несколько раз увидеться, а потом ты говоришь, если согласен, чтобы она стала твоей женой.
— А как же можно определить, нравится она тебе или нет за несколько свиданий?
— У вас девушка сегодня идет с одним парнем в кафе, а завтра с другим. У нас так нельзя. Вот, если я хочу, жениться, я встречаюсь с ней, разговариваю. Потом, как у нас говорят, девушка должна пройти испытание. Например, так получается, что мне нужно уехать на несколько месяцев, я прошу, чтобы мои друзья смотрели за ней, как она себя будет вести. Если они, когда я вернусь, скажут, что она вела себя достойно, никуда не ходила, ни в чем таком замечена не была, то я могу на ней жениться.
— Ты женат?
— Нет, но у меня есть девушка. Мы с ней уже несколько лет встречаемся. Но сегодня мы с ней опять поссорились — она постоянно недовольна тем, что я в дороге. Я как то сказал, что останусь с ней дома, если она этого хочет. Сидел дома полгода, только развозил товар по городу. Она стала недовольна тем, что я денег мало зарабатываю. Тогда я сказал, что буду опять ходить в рейсы. Я ее люблю, но сейчас мои чувства уже стали угасать. Если она будет поступать так, как сейчас поступает, то я ее брошу.
— А что, если ты женишься на ней, а потом разлюбишь, так ведь тоже бывает? Ее ведь уже никто не возьмет замуж, зная, что она разведена.
— Я не возьму женщину в жены, если она уже была замужем. Во-первых, она уже не девственница, а это у нас недопустимо. Во-вторых, у нас считается так, если муж бросил свою жену, значит, она была плохой женой — не смогла понравиться мужу, не старалась. Пусть тогда возвращается домой к родителям, и пусть это будет для нее позором. Может, кто-нибудь другой возьмет ее в жены, а я не буду.
Если у нас будут дети, и я разлюблю свою жену, то я никогда с ней не разведусь, я буду терпеть ее ради детей. А пока детей нет, если я ее разлюблю, то я могу от нее отказаться. Это ее проблемы, значит, пусть сделает так, чтобы мне было с ней хорошо. Моя жена должна слушаться меня и соблюдать мою религию и мои законы.
— Что ты имеешь ввиду, мою религию и мои законы? – спрашиваю я.
— Во-первых, моя жена должна быть мусульманкой, должна быть моей национальности, знать мой язык и растить моих детей в соответствии с традициями моего народа, ходить в мечеть, совершать намаз и делать для мужа все, что он ей прикажет. В Коране написано, что жена должна беспрекословно слушаться своего мужа. Это я и имею ввиду.
Мы ехали всю ночь. В салоне на всей громкости играла песня «Вот идет караван», а мы боролись со сном и с нетерпением ждали рассвет.
Мы – дагестанцы, народ гостеприимный
На выезде из Азербайджана пограничник спросил меня, зачем я ездил в Армению. Я был удивлен таким вопросом, так как уже четвертый раз пересекал границу с Азербайджаном, и никто раньше не спрашивал. Для себя я убедился, что самый строгий КПП – именно здесь, и в следующий раз я постараюсь ехать как и раньше через Грузию. Пограничнику я ответил, что полгода назад был в Ереване на экскурсии, он попросил меня отойти в сторонку, но после нескольких вопросов пропустил.
Пересечь КПП в сторону Дагестана невозможно пешеходным способом. Плата за проезд пятидесяти метров через мост следующая: маршрутки — 150 рублей, легковушки — 200 рублей. Мой план был попросить нетаксующего водителя взять меня бесплатно. Но таких водителей я не нашел.
— Зачем не едешь со мной, брат? Всего двести рублей, дешевле только Газель — обратился ко мне водитель.
Я ответил, что путешествую уже очень давно, денег осталось мало, поэтому ищу того, кто может подвезти бесплатно. Водитель сказал, что раз я путешествую, то он приглашает к нему в машину проехать бесплатно. Было как-то невежливо сразу принять приглашение, я отказался и еще раз объяснил, что деньги заплатить не могу.
— Так садись со мной бесплатно, – предложил водитель — Если ты путешествуешь, ты мой гость. Мы — Дагестанцы, народ гостеприимный.
Я сел в машину, рядом со мной девушка с матерью ехала домой в Ахты. Она рассказала, что это крупнейшее село Дагестана известно минеральными источниками, мечетями, музеями, итальянским мостом, крепостью и первым театром в Дагестане. В нашу девятку, хихикая и пытаясь поместиться на переднем сидении, подсели двое дагестанцев крупного телосложения, видимо спортсмены. Перейдя границу, они собирались уехать в Махачкалу уже на своей машине. На просьбу подвезти до Дербента ответили «посмотрим», а после перехода границы ушли по своим делам, так что я потерял из виду.
Ты везде найдешь дагов, брат
После границы меня сразу же подобрала проезжающая машина и подвезла до заправки, до Дербента оставалось всего пятьдесят километров. Следующая машина оказалась черным мерседесом. Я уже приготовился сказать приготовленную для автостопа фразу, но, открыв переднюю дверь, засмеялся – в машине сидели те самые спортсмены из девятки.
— А мы уже думали, зря парня не взяли, – сказал мне водитель – И тут увидели, что ты стоишь на обочине!
Я им даже обрадовался. Тем временем погода сильно испортилась – начался моросящий дождь и быстро темнело. Ночевать в Дербенте было негде, а искать ночью гостиницу совсем не хотелось. Ребята предложили довезти меня до Махачкалы, где у меня был вписка, и я согласился.
— А как в Дагестане столько разных народов уживаются? Дружно живут? – спрашиваю я.
— Для меня кто он: лезгин, аварец или другой национальности, не имеет значения. И чехов здесь много после второй кампании осталось (прим. авт. имеет ввиду чеченские семьи, беженцами попавшие в Дагестан в 1999 году). Все дружно живем. Да и не только в Дагестане. Ты везде найдешь дагов, брат, и в Москве и в Питере и по всему миру. А видел, какие у нас сильные спортсмены? Всегда России привозят золото.
Я только не люблю, когда кто-то начинает говорить, что его нация самая лучшая. Сидел тут один такой в ресторане — мы своей компанией гуляем, а они через столик — своей. Ну, у нас язык другой, там, песни другие. И вот он за соседним столиком сидит и вдруг громко говорит: вот, типа, у них нация (показывает на нас) — одни бабы остались, мужиков уже настоящих нет. Я мастер спорта по вольной борьбе, подошел к нему и говорю: давай выйдем и я тебе покажу, остались у нас мужики или нет. А он сам самбист очень крутой, поэтому и борзый. В итоге поломал я его, да еще и свечку сделал, и колесо, и все приемы самбо на нем перепробовал. Мне рассказывали, как пришел он через месяц на тренировку, его тренер спрашивает: «Ну, что? За что получил, за борзость? А от кого получил, от вольника? Он тебе и свечку сделал, и колесо? Так пошел вон из моего спортзала, чтоб я тебе не видел больше!». Так его и выгнали, потому что несправедливо поступил.
Мой пахан, известный спортсмен в Дагестане и очень влиятельный человек, всегда учил меня поступать справедливо. Он всегда мог рассудить, кто прав и кто виноват. Когда к нему обращались за помощью или за советом, он всегда давал совет не ради денег и уважения, а по справедливости. Потом его стали уважать, и он стал авторитетным. Даже было такое, что кровную вражду останавливал, когда уже целые семьи вырезают. Ты знаешь, что это такое, когда один убил другого, пострадавшая семья объявляет кровную месть, обещая отомстить обидчику и всей его семье, собираются и составляют планы, кого сегодня, а кого завтра. Мой пахан — крепкий мужик, и даже такие споры разрешал. Было дело, на него покушение организовали, в наш дом забрались люди в масках с автоматами, но он успел укрыться. Мы выяснили, что одним из нападавших был брат нашего соседа. Его нашли, он признался, но мы ему, конечно, отомстили. За это его семья была в обиде на нас и объявила кровную месть, но мой пахан все решил и сделал так, что мы помирились и поклялись больше не проливать кровь.
— Ты тоже смотри в Дагестане вечером сильно не ходи, — продолжил он, — Недавно приехали ко мне два парня из России, оставил их на минутку у подъезда – пошел сигарет купить, возвращаюсь, а рядом с ними уже шестеро крутятся, и у одного мобильный в руках, в смысле уже забрал себе и присматривает. И такой разговор, подари мобильный, подари часы. Я подхожу к этим парням говорю: зовут меня так то, так то, живу я здесь, а это мои гости, приехали ко мне, поэтому обидеть их не получится. Верните мобильный и убирайтесь отсюда. Такой вот случай был.
— Расскажи про дружбу и семью – попросил я.
— У нас очень крепкие связи между друзьями, даже бывает так, что друзья помогают друг другу больше, чем родные. Друзьям одолжают крупные деньги даже без расписок. Потому что даги, самые верные друзья. Если ты друг для дага, то он для тебя друг до конца жизни. А если ты его предал, то будет он твоим врагом. По-разному, конечно, у меня бывало. Но сам я если слово даю, то держу его, держу свою марку, чтобы любой мог за меня сказать и поручиться. Братья тоже много значат, если тебя оскорбили, то за тебя всегда обидчику ответит твой брат. А для семьи нужно выбирать жену, чтобы она была твоей национальности, чтобы язык твой знала, чтобы детей воспитывала в твоих традициях. У меня жена моей национальности.
— Наверное, не работает?
— Она работает и учится в аспирантуре, защищает кандидатскую. Я подумал, зачем буду мешать, если ей нравится? А вообще женщина у нас не должна работать. Ну, может быть, каким-нибудь врачом или учительницей. А больше она не должна нигде работать, например, официанткой или на ресепшн в гостинице, там она будет с мужчинами общаться, поэтому на такую работу и на нее уже будут плохо смотреть.
— А ты религиозный человек?
— Я верю в Аллаха, но намаз пять раз в день не делаю, с такой работой тут и матом приходится сказать, и выпить, и какие-то вещи делать, сам понимаешь. Но жена моя ходит в мечеть постоянно, и я когда-нибудь стану на правильный путь.
Махачкала вынесена в отдельную заметку:
Махачкала автостопом (ноябрь 2011)
Новая Национальная Идея
Часть моего пессимистичного настроения передалась новому собеседнику. Я был в гостях, и мы пили чай в его новом доме:
— Ты как будто не видишь, что происходит в Москве! – досадовал он — Тут убили одного кавказца, там – другого. А как там говорят? Мол, черных очень много стало. Такое ощущение, что власти специально закрывают глаза на этот беспредел. Ты знаешь, как сложно находиться в Москве, имея прописку Дагестана, Чечни и неподходящую физиономию. На каждом, буквально на каждом шагу проверяют документы. Или при приеме на работу, даже не в Москве, а в центральном регионе, увидев, что прописка не такая, отказывают. А эти «Русские марши»! Я реально боюсь, потому что участников становится все больше и больше, и ведут они себя все более безнаказанно. Они даже исторический флаг теперь используют — черно-желто-белый, может, видел на площадях? Одним словом, у русских появилась новая национальная идея: «Бей Кавказ, Спасай Россию!»
Справка. Впервые в России черно-желто-белый «гербовый» флаг начал вывешиваться после 1815 года, официально он был введен указом Александра II в 1858 году. Бело-сине-красный флаг стал государственным в 1883 году. На фото русский марш 2011.
[url="fotki.yandex.ru/users/rnpd888… [url="fotki.yandex.ru/users/rnpd888… [url="fotki.yandex.ru/users/rnpd888…
Он замолчал, мы прислушались к радио. Передали, что в Москве прошли праздничные мероприятия в честь праздника Курбан-байрам – праздника жертвоприношения, когда в жертву приносят барана. В связи с этим станция метро Проспект Мира рядом с мечетью была перекрыта. Корреспондент радио взял соответствующее интервью у прохожего, тот сказал что-то мол, неудобно добираться домой, так как станцию перекрыли, на улице толпы гастарбайтеров, и еще режут баранов на площади, варварство одним словом.
— В Москве есть всего четыре относительно большие мечети, а ведь все таджики, узбеки, азербайджанцы, кавказцы, которые работают в Москве – мусульмане. Почему же русские не стараются уважительно относиться к нашей религии и нашим традициям. Ведь Курбан-байрам не о том, что режут бараньи головы, а о том, что человеческая жертва была заменена бараном как дар.
Справка. Согласно Корану, Архангел Джабраил явился к пророку Ибрахиму во сне и передал ему повеление от Аллаха принести в жертву единственного сына Исмаила. Исмаил, знавший об этом, не сопротивлялся, так как был послушен отцу и Аллаху. Когда жертва была почти принесена, Аллах сделал так, чтобы нож не смог резать, и тогда ангел Джабраил (Архангел Гавриил) дал пророку Ибрахиму в качестве замены барана. Праздник показывает милосердие и величие Аллаха и то, что люди должны исполнять повеление Аллаха, каким бы трудным оно не было.
Я рассказал своему собеседнику, что сегодня видел очень много полицейских в бронежилетах с автоматами и попросил его рассказать о терактах.
— Это на тебя давит вид оружия и люди в масках, а мы уже к этому привыкли. История наших терактов не связана с чеченскими сепаратистами и бандами, которые якобы сюда перебежали. У них свое, у нас свое. Если ты хочешь знать, у нас всегда творилось беззаконие. Милиция всегда была права. Незаконные задержания, аресты, подкинуть могли что угодно. У меня было несколько задержаний, посадят в клетку, допросят, через несколько дней отпускают. Что я, террорист что ли? Дай денег, мы тебя отпустим – так мне объяснили. В Дагестане люди никогда не обращались в милицию, чтобы решить свои проблемы, потому что сначала нужно дать денег, потом связи свои использовать, если есть, только тогда твой вопрос будет решаться.
Вот видишь фундамент рядом? – он показал через окно – это участок моего соседа. Он собирался дом построить, заложил фундамент, начал строить стены, а к нему приходят из милиции и говорят, что это не его участок. К ним пришел человек с бумагой, якобы настоящий владелец, и сказал, что участок принадлежит ему, а документы соседа были поддельные. Участок отобрали, он до сих пор судится, а от дома остался недостроенный фундамент. Между прочим, мы эти участки вместе с ним получали. Вот представь, если ко мне завтра придут и скажут, что у меня тоже документы были поддельные, и отберут мой дом. Нет в Дагестане закона. Знаешь, когда свет выключают, люди достают из чулана свечку, а когда не действует закон, люди достают Коран и начинают жить по нему.
И тогда нашлась радикальная группировка, которая сказала, что защитит нас от произвола властей. Веришь, мне кажется, что когда только начались эти теракты, народ вздохнул облегченно, каждый про себя подумал — есть кто-то, кто может за меня заступиться. В душе многие люди были согласны на такие меры, потому как погибали от взрывов в основном шишки из состава МВД. По городу и зданию мэрии даже разбросали листовки с фамилиями тех, на кого будут планироваться покушения — всяких министров и начальников МВД. На нашего «Непотопляемого Рузвельта» было совершено не менее пятнадцати покушений, в последний раз полквартала взорвали.
Справка. Непотопляемым Рузвельтом называли мэра Махачкалы, в результате одного из самых крупных покушений на него было разрушено 30 домов, 17 человек погибли.
— А сейчас ситуация изменилась? Я слышал, из Дагестана даже хотят сделать курортную зону.
— Да, постепенно ситуация начала меняться. Во-первых, стали погибать гражданские люди. В прошлый раз, когда взорвали бомбу, вокруг собралось много людей — кто-то помочь спешил, кто-то просто хотел посмотреть — люди подошли к месту взрыва, а в соседней машине взорвали еще одну бомбу, со вторым взрывом погибло много человек. Кому это было нужно? Поэтому люди стали менять свое мнение и больше не хотят терактов.
Во-вторых, изменилась и милиция. Раньше, когда смотрели им в глаза, мы как бы говорили, я знаю, что есть кто-то, кто за меня отомстит, а в их глазах читались только паника и злоба. Но с реформой они изменились в лучшую сторону. Чиновники начали смотреть в корень проблемы: стали понемногу выкидывать взяточников, внимательнее относится к личному составу, обучать своих бойцов, мне кажется, они стали более грамотно вести антитеррористические операции, к населению стали относится более вежливо, поэтому отношение к ним намного улучшилось. Теперь, когда я прохожу мимо такого полицейского и смотрю на него, я представляю себе, сколько нужно силы духа, чтобы вот так стоять на посту – он ведь, хотя и стоит в бронежилете и с автоматом, никогда не знает, где может что-то взорваться, и где он будет в это время. Я восхищаюсь их стойкостью и дисциплиной. Так что, надеюсь, постепенно они полностью справятся с терактами. И тогда Дагестан станет туристической зоной: здесь есть море, пляж, горы, чистый воздух, и по сравнению с Сочи здесь все недорого.
Дом, который построил мой друг
Ранняя зима
Итальянское кафе "Старый Арбатъ" в Дагестане.
Чу́дные чуду́
Я зашел в местное кафе попробовать Чуду́, так называются национальные дагестанские лепешки с начинкой: с мясом, картошкой, иногда с зеленью или творогом. Хозяйка провела меня на кухню и показала, как правильно приготовить чуду, а также угостила национальным хлебом.
— Я родилась в небольшом селе, — сказала она, доставая пироги из печи, — несколько часов езды от Махачкалы, моя мама не хотела, чтобы я общалась с мальчиками, поэтому после нескольких классов я перестала ходить в школу и осталась дома, выучилась выкройке и шитью. Мой папа был против того, что я бросила учебу, но мама настояла. Так у меня и осталось четыре класса образования. Потом я вышла замуж и родила трех дочерей. Образования я им не дала, это им не нужно, да и в селе у нас это не принято – всему, что девушке в жизни понадобится, ее научит муж.
— Что, даже считать и писать не умеют? – удивился я
— Конечно, умеют. Я научила их читать и писать, а считать они сами давно на базаре научились. Девочки у меня работящие. Одну я уже выдала замуж, она родила ребенка и дома шьет одежду на заказ, а две другие дочери работают со мной. Несколько лет назад мы переехали в Махачкалу, чтобы открыть это кафе. Мы подумали, чем можем заниматься, и решили делать то, что делали с детства – готовить чуду по маминому рецепту.
Чуду мне понравились, по форме они похожи на чебуреки, но готовятся в печи как пироги, а по вкусу получаются очень нежными.
— Чуду с мясом я решила сделать круглой формы, так у нас в семье готовят. А по пятницам у нас чай бесплатный, угощайся, — предложила хозяйка.
Чуду́-хаус
Национальный хлеб
Чуду́ с мясом
Чуду́ с мясом по маминому рецепту
Классические чуду́ картошкой и зеленью
Дербент вынесен в отдельную заметку:
Дербент автостопом (ноябрь 2011)
Страшно ли в Чечне?
Мой друг из Махачкалы рассказал мне, что к его знакомым приезжали туристы, которые затем уехали автостопом в Чечню, гуляли там по горам, вернулись обратно очень довольными, особенно им понравился Грозный.
— Ты съезди в Грозный, посмотри, и сам во все поймешь – убеждал меня друг. Там нет уже террористов, зато город чистый и весь мрамором выложен. У меня такое ощущение, что склонность воевать они заменили склонностью к порядку и чистоте.
Я как то не решался ехать, хотя опыт туристов меня бодрил. Уже позже, когда я был в Грозном, я позвонил ему и сказал: Люди здесь очень хорошие, город очень красивый, а он мне ответил: Поздравляю с избавлением от стереотипов!
Религиозное гостеприимство
Для того, чтобы убедиться, что столица Чечни выложена мрамором, и посетить самую большую мечеть Европы «Сердце Чечни», я решился ехать в Грозный из Махачкалы. До Хасавюрта мы быстро доехали с дагестанцем по имени Ахмад. Он сказал, что мы не планируем заезжать в город, но он знает, что в центре есть очень красивый православный храм, поэтому если я хочу, он меня туда отвезет. Я согласился. Тем более это было очень гостеприимно с его стороны – мусульманин, зная, что я православный, предложил отвезти меня в церковь. Въезд в Хасавюрт запомнился мне узкими дорогами, где в пробках мы потеряли много времени.
Мы вышли рядом с храмом, Ахмад сначала сказал, что подождет в машине, но потом пошел смотреть вместе со мной. Собор был очень необычным и изящным по архитектуре. Я зашел, так непривычно было видеть иконы и золотой иконостас после длительного путешествия по мусульманским странам. В итоге я остался очень доволен и благодарен моему водителю — как оказалось, он привез меня в Свято-Зна́менский собор — крупнейший православный храм Северного Кавказа, памятник архитектуры начала ХХ века.
Перед тем как проститься, Ахмад сказал, что приглашает меня в кафе и угощает. Я ответил, что уже уезжаю из Дагестана, и очень хотел бы попробовать аварский хинкал.
— Нет ничего проще, – ответил он.
Мы обошли пару кафешек, но хинкал так и не нашли, в итоге съели пельмени с соусом из сметаны с чесноком – эти пельмени, закрученные косичкой, имеют особое название – курзе, так что буду считать, что попробовал блюдо национальной кухни.
