На этом пешее хождение пришлось временно прервать из-за начинавшегося дождя. Укрывшись в теплом номере отеля, мы к пяти часам снова пустились в путь. Теперь нам возжелалось увидеть Дамаск с высоты горы Касьюн. Как и следовало ожидать, общественный транспорт к посещаемой туристами смотровой площадке не ходит; нужно было взять такси, что мы и сделали, предварительно договорившись на сотню монет за проезд. Дорога заняла никак не больше двадцати минут, даже с учетом небольших пробок, и, не успел счётчик дойти до шестидесяти, как мы были в нужном месте. Выйдя из машины, я отдал таксисту деньги, но он потребовал еще столько же. Тут я вспомнил, что в Рунете не раз упоминалось, будто поездка на смотровую площадку, ожидание там и возвращение домой стоят в общей сложности 200 лир, и решил, что таксист собирается нас подождать, и даже с грехом пополам объяснил водиле, что мы вернёмся к "сабаа", в восемь то есть. Таксист покивал, и уже собрался уезжать, как вдруг ему взбрело на ум поинтересоваться, когда в его карман попадет вторая часть денег. Мы были слегка скандализованы - каких-таких еще денег он возжелал? Урод, призвав в помощники двух проходивших мимо соплеменников, начал бухтеть, что, дескать, из-за нас ему возвращаться одному без пассажиров, и, мол, этим богатеям жалко что ли заплатить двойную цену против оговоренной. Приблуды начали усердно кивать, изображая жестами "туда и обратно", тогда как мы напирали на нерушимость договора. Общению малость мешало незнание местными английского, а нами - арабского, но в целом обмен мнениями шел живо. Наконец таксист неохотно отдал одну 50-лировку, но на дальнейшие уступки идти отказался. Пришлось прибегнуть к проверенному средству - угрозе обратиться в полицию. Я встал перед машиной, демонстративно записал её номер, и принялся тыкать в кнопки неработавшего мобильника. Тут проняло всех присутствующих: шедшие мимо вспомнили о неотложных делах, а водила с воем выскочил наружу и всучил мне две монетки по 25 лир. На этом мы решили с ним распрощаться, оставив про запас другие градации воздействия, такие как упоминание местной службы безопасности "мухабарат" и приложение доброго российского кулака к недоброй туземной роже. Поскольку справедливость была в сущности восстановлена, мы гордо удалились под крики "У, шайтан!". Дальше всё в точности соответствовало рассказам очевидцев: вечер спустился на город, голоса муэдзинов прорезали тишину и вскоре пространство под нами превратилось в море огоньков. Любоваться этим зрелищем можно было вечно, и мы бы так и поступили, если бы оделись ещё теплее. В теории, со смотровой площадки можно спуститься прямо к жилым кварталам, откуда до отеля было бы рукой подать. Темнота, однако, не способствовала реализации этой идеи, и мы, скрепя сердце, пошли искать такси. Пойманный нами мужик сперва согласился отвезти нас до Барамке, а в ответ на вопрос о цене буркнул что-то вроде "договоримся". В его понимании договор означал 100 монет до подножья горы плюс ещё полтинник сверху за дальнейший путь, и на этой мысли он зациклился. Первой мыслью было послать его подальше и вылезти наружу, но делать этого (вылезать наружу) ужасно не хотелось - пронизывающий ветер отбивал всякое желание оставаться на горе. С другой стороны, поощрять вымогательство желания не было абсолютно никакого, и мы, плюнув, согласились доехать до нижней развилки. Через несколько минут был развеян еще один миф - о доступности в Сирии автостопа. Простояв минут двадцать на самом что ни на есть удобном месте, мы не поймали никого, кроме вездесущих таксистов, и, окончательно обозлившись, пошли в центр пешком, изобретательно ругаясь и придумывая различные кары подлым таксистам. Брат дошёл до того, что предложил переименовать Пляс де Мартир в Пляс де Мартир де Абортэ...
К слову, я бы на месте здешнего руководства попросту проложил бы на гору Касьюн фуникулер - вроде тех, что исправно возят туристов на возвышенности Будапешта, Праги, Барселоны и т.п. У нижнего среза можно было бы устроить сувенирные лавки, а наверху установить платные подзорные трубы. Всем было бы хорошо - одним доход, другим удобство...
