Вообще, приятно путешествовать по Афганистану одному. Никто меня не беспокоит, не торопит, никого не надо ждать, ни о ком не надо беспокоиться. Сейчас единственный мой друг и попутчик – рюкзак. Он более вместителен, чем я: он вмещает 70 литров, а я только три, да и те вскоре просятся наружу. Но ты уж, рюкзак, от меня не теряйся, а то тебе в одиночку будет сложно, ты же несамоходен! – так думал я, отряхивая рюкзак от пыли и запихивая в него спальник.
Поели утром холодных дынь, остывших за ночь. Бурубахайр! Поехали!
Опять пыльная грунтовка, но уже пошире, чем вчера, потом прибыли в город Талукан и проехали его насквозь. От города Талукана до Кундуза – асфальт. Как мягко и быстро едется! И пыли уже нет.
Кундуз, в который я прибыл вскоре, обрадовал меня шумом улиц, многолюдьем и изобилием базара, а также дешевизной арбузов (выше в горах арбузы и дыни были привозные и дорогие).
Здесь когда-то, в 2002 году, мы с Книжником (Сергеем Браславским), впервые въехав в Афганистан, стали центром внимания большой толпы; здесь мы ночевали в офисе МИДа у его директора Нуруллы, куда нас доставили на карете. Здесь мы когда-то впервые увидели пачки разнотипных афганских денег и удивлялись на вопрос – вам каких денег, «давляти» или «джумбаши»? Ибо тогда, в 2002 году, за один доллар давали 40,000 государственных или 80,000 местных денег.
За три года Кундуз и его жители изменились, к иностранцам попривыкли, так что на меня в каждый момент глазели не пятьдесят человек, а всего пять-шесть. Мистера Нуруллы и офиса МИДа я не нашёл – оказывается, контора переехала, а куда именно, я поленился выяснять. Но кареты пока ещё остались, и жареная картошка, очень вкусная и дешёвая, до сих пор продавалась на улицах Кундуза. Также сохранились писари, хлебопёки и другие ремесленники.
А вот деньги «давляти» и «джумбаши» исчезли, и ныне стать миллионером в Афганистане может далеко не каждый. Все деньги привели к одному знаменателю и отрезали от них три нуля. Теперь за один доллар дают 50 новых афгани, их нередко называют рупиями, на пакистанский манер. Денег районного значения «джумбаши» уже нет и в помине, и менялы вместо огромных мешков и ящиков с купюрами оперируют небольшими пачками и стопочками.
После деноминации и отмены «джумбашей» всё в стране подорожало, особенно в северной части, где раньше расплачивались «местными» деньгами. Но самой дешёвой всё же осталась кундузская газировка в бутылках по 0,33 литра, с различными этикетками: «Кока-кола» в бутылках из-под «Фанты» с крышками «Спрайта», и наоборот (в любых комбинациях). Стоит содержимое одной бутылочки (выпивается на месте) всего 2 афгани (около 1 руб.). К сожалению, качество газировки сильно снизилось, и продавцы сами предупреждали меня, что газировка плохая. И не зря предупреждали: её начали делать из какого-то препаршивейшего концентрата, я не знаю, что это за концентрат, но, наверное, из него же делают средства от тараканов и другие яды.
Впрочем, любовь к дешевизне у меня взяла верх, как нередко бывает, и я сумел выпить несколько таких дешевейших бутылок кундузского разлива, но потом перешёл всё же на фрукты.
Весь город был в несколько слоёв покрыт предвыборными политическими плакатами, их были просто тысячи, они покрывали плотным слоем все сколь-нибудь ровные поверхности.
Поскольку мне давно, ещё с Ишкашима, хотелось спокойного ночлега, отъесться и отоспаться без долгих застольных разговоров, я выискал дешёвую гостиницу категории «минус одна звезда», забрался туда, помылся в душе типа «самочерпайка» и завалился спать.
(2005)