— Ты вообще не мусульманин! И не русский! Ты —солдат! Тра-та-та-та-та! Солдат! Американский солдат! Ты шпион!! — такими словами завершил моё разоблачение имам мечети в городе Мерауке, той самой мечети, где я ночевал уже две ночи подряд.
Предыстория моего раскрытия такова. Я поселился в приграничном городке Мерауке, в одной из мечетей, и в первый день моё появление не вызвало подозрений у молодого имама – я спокойно посещал мечеть, на ночь поставил палатку, а имам мне принёс на ужин пакет с пирогами – очень, надо сказать, сладкими и вкусными. Но на второй день в голову имама вкрались подозрения. Надо сказать, что навеял их коварный шайтан.
Причин для подозрений было много, но все они сложились в голове имама в конце второго дня моего проживания в Мерауке. У меня были подозрительно большие военные ботинки (списанные боты австралийской армии, купленные мной по дешёвке в Ванимо), никто здесь таких не носит, кроме военных. Я всё время что-то писал в тетрадке, непонятно что, но три большие буквы имам сумел углядеть – PNG – имам не дурак, он три буквы может прочитать. Более того, вечером второго дня я разложил в мечети на полу карту приграничных с Папуа-Новой-Гвинеей областей (невиданная карта, иностранного производства!) и стал выведывать, как добраться в соседние с ПНГовией деревни, и есть ли там дорога и пограничный переход. Имам не дурак, он сделал вид, что не понимает, о чём речь, но по сути всё прекрасно понял – иностранец прощупывает пути бегства, или того хуже – вторжения иностранных наёмников, коими конечно же будут американцы, они и так уже вторглись куда только можно. Одна Индонезия пока свободна от них, дьяволов. Кроме того, иностранец днём где-то пропадал, наверное шпионил, а вечером что-то печатал на компьютере, была у него (у меня) такая шпионская штучка. А ещё я варил бич-пакеты кипятильником, чего отродясь никто не делал в мечети, а кипятильник, наверное, секретный американский прибор, не кипятильник, а антенна какая-нибудь. Итак, по всем признакам, иностранец это был не простой. Да и шапочки, как все приличные мусульмане, я не носил. Не знал имам (а если б знал, то дополнилась бы его уверенность), что днём я успел сфотографировать секретные объекты – ржавые пароходы и военную часть.
Вечером второго дня подозрения имама укрепились, и он, тщательно закрыв мечеть и удостоверившись, что я улёгся спать, — он устремился скорей на мотоцикле стучать на меня в полицию. Надо сказать, что по закону он обязан был это сделать и раньше – сообщить о появлении иностранцев на своей территории обязаны индонезийцы в 24 часа. Но вместо того, чтоб вежливо предупредить – я бы понял – «ты понимаешь, у нас такая обстановка, нужно сообщить о тебе в милицию – сходи сам или давай вместе поедем, я тебя отвезу!», -- вместо этого имам решил застать шпиона врасплох. А сам имам – наверное мой ровесник, с небольшой бородкой, не очень религиозно активный, скороговоркой прочитает молитвы и уезжает куда-то, но зато вот – гражданскую проявил активность.
Итак, я сплю (поздний вечер), но тут зажигается свет, и строж и имам бросаются к моей палатке – просыпайся-вставай, пришли за тобой!
Я одеваюсь и вылезаю. В мечети, кроме них двоих и меня – ещё аккуратный парень с пухлой девушкой, одетые в обычную одежду, не в форму. У них на двоих – два мобильника и рация. Девица говорит по-английски.
— Мы из полиции, ваши документы, и пропуск в погранзону, предъявите, пожалуйста!
Я показал всё, что нужно, вежливо, и подарил им ксерокопию паспорта и пропуска — у меня заготовлено несколько экземпляров этих бумаг. Поговорили, те всё вроде поняли, нарушений не нашли, и отчалили в ночь. Видимо, без формы были потому, что их самих уже после рабочего дня выдернули из дома. А книги свои и газеты про себя я никому не показывал, ни имаму, ни полицейским, потому что случая и повода не было, да и не интересовался никто.
Но имам не успокоился, и утром, перед рассветом, стал за мной следить. Итак, когда я в четыре-пятнадцать утра выходил из туалетного помещения, он тоже за мной следил, но я не обратил внимания. И тут, оказывается, он обнаружил, что я – подставной тип! Оказывается, я не произнёс вслух какую-то скороговорку, которую должен был после туалета, но до омовения, произнести.
— А ну-ка скажи-ка мне суру «Фатиха»! – прицепился он. Суру «Фатиха» — пожалуйста.
— А ну-ка скажи тогда суру «Ихлас»! — продолжил допрос имам. Мне это не понравилось, но если так хочется, то пожалуйста.
— А теперь скажи вот что-то ещё! — А я таких слов не знаю, или произношение у него такое, что я не понимаю, о чём речь! — Ага, попался! — Довольный имам. Ты, после того как из душа вышел, что сказал? Ага, попался, попался! Ты не мусульманин! И не русский! Ты солдат! Солдат! Та-та-та-та-та! Шпион! Американский шпион! — так странные идеи овладели имамом. Высказал их он уже после утренней молитвы, когда другие посетители разошлись, и лишних свидетелей не было.
Я бы и сам мог высказать претензии к имаму. Были у меня претензии. Почему он по три раза в день читает на молитвах суру «Абу-Ляхаб»? (Пусть пропадёт Абу-Ляхаб, не помогло ему его богатство и всё, что он приобрёл...) Абу-Ляхаб пропал уж 1400 лет назад, что ж его по три раза в день вспоминать? Почему в мечети нет никакой религиозной литературы, кроме двух Коранов без перевода, почему вечером после молитвы в мечети пахло сигаретой, и т.п., в общем были у меня свои претензии, а обвинять другого в неверии – вообще нельзя, без веских на то оснований. Уж на что придирчивые были афганцы, и те не обвиняли меня в неверии, а этот – «раскрыл». Но я ничего не сказал и не стал никому жаловаться на имама – просто переехал в другую мечеть. В любом случае я думал переезжать, но случая не было, а без повода менять вписку – может значило бы имама обидеть, а тут он сам решил всех обидеть, и себя тоже. Итак, я одел свои «шпионские ботинки», забрал «шпионский рюкзак» и ушёл.
Во второй мечети (на той же улице) меня встретил старичок, с седой бородкой и в очках, это был местный штатный имам. Я так понимаю, в малых мечетях имам выбирается сам населением (на общественных началах), а в крупных мечетях имам как бы пришпилен. Итак, имам второй мечети оказался более понятливый и честный, а был он наверное вдвое старше меня.
— Ага, к нам, пожить? Это можно. А паспорт у тебя есть? А пропуск в погранзону? Слушай, ты оставь тут свой рюкзак, и сходи в полицию зарегистрируйся, это от нас требуют, а потом возвращайся к нам.
Я оставил рюкзак, и взяв книги и газеты про себя, пошёл искать полицию. Оказалось, что регистрировать иностранца может не любое отделение полиции (а их тут несколько), а Главное Полицейское Управление, которое находится далеко, чуть не за городом. Пока шёл туда – меня догоняет мотоциклист
— Антон Кротов! А у меня есть газета про вас! Дарю вам, почитайте!
И умчался. Оставив мне свежую сегодняшнюю газету «Papua Selatan Post».
А причина такова. Накануне я решил навестить редакцию местной газеты, надеясь на то, что журналисты, как люди пронырливые, знают о транспорте в соседние райцентры, о дорогах, пароходах и прочем. Заодно они могут напечатать статью про меня – авось пригодится. Два месяца назад статьи про меня вышли в более чем в 100 индонезийских газетах, но до Мерауке моя слава не дошла — это ж совсем крокодилий угол. Но и тут, в избушке, нашлась редакция «Южно-Папуасских Новостей», и в редакции на полу на коврике спал, в ожидании новостей, сам главный редактор. Недавно прибывший сюда. Родом из Бандунга.
Главред «Южно-Папуасских Новостей» оказался первым англоговорящим человеком, кого я встретил в Мерауке. Он рассказал мне, что знал, о транспорте по соседним районам, состряпал статью и сфотографировал меня. Поэтому благая весть о моём втором пришествии стала Первой Новостью Мерауке (а газета чёрно-белая, тираж тысяча экземпляров, печатается там же в избушке редакции). Статья обо мне, и фото, появилась наверху первой страницы, и вот у меня появился ещё один аргумент для ментов, если потребуется.
Дошёл до Главментовки, увидел – здание большое и ухоженое, с газоном перед ним. Внутри чисто-аккуратно, ментов человек сто, есть и несколько папуасов-ментов. Компьютеры стоят новые, всё со вкусом и недёшево сделано. Провели меня в отдел по борьбе с иностранцами. Глядь, а вчерашняя ночная девица – тут! И не просто работает, а она Начальница отдела по борьбе (и по регистрации) иностранных граждан! Мы сразу узнали друг друга.
Обширная девушка оказалась почти моя ровесница (у этих девиц в Азии возраст не всегда понятен – кому двадцать, кому тридцать, они на одно лицо), зовут её Вероника. Родилась она в Мерауке (хоть и индонезийка, но редкое дело —коренная местная), христианка, благодаря знанию английского попёрла вверх и вот – Начальница! Я сразу книжки показал и газеты, ночью не до того было. Все сразу меня полюбили, и Вероника меня потащила обедать в кафе – в рабочее время, и не за мой счёт. Когда милицейская пухлая начальница ведёт вас в кафе, тут ошущаешь странные чувства, а отказаться не можно – «я, мол, хочу практиковаться в английском языке!» Как девушке отказать в таком благородном намерении? Да и поговорили неплохо, Вероника мне всю «секретную информацию» слила – да, ходят папуасы, ходят пешком из ПНГ, безвизово, по бумажкам особым, и пароход из ПНГ есть, из Дару в Мерауке, в неделю раз. Бывает что и иностранцы на нём приплывают, таких – сразу к Веронике на оформление. А вот с Австралии никто сюда не плавает.
Написала она мне что-то, на обороте моего пропуска, печать притиснула – «Кепала», глава, мол. Телефон оставила – звони, если что, если менты какие или имамы будут спрашивать. Но, говорит, ещё в иммигрейшн надо тебе зайти, далеко идти, но тебя отвезут (а они просят, чтоб ты появился у них лично). Если что, звякни, я разрулю.
Привозят меня в Иммигрейшн. Там, о чудо, Кепала – начальник (светлокожий мусульманин) – вообще по-английски свободно, всё понимает. Объясняет доходчиво: у нас тут, на Папуа, кофликт есть, потому как много смешано тут культур-мультур. Чтоб я, как иностранец, чувствовал себя хорошо и не стал жертвой конфликтов, или (упаси Аллах) чтобы не ушёл пешком в ПНГ, ибо сие иностранцу запрещается и лишь папуасу разрешается, -- чтобы всё было хорошо и радостно, вот он (Кепала) сидит и бдит, и приглядывает за мной, для моего же блага. А в следующий раз, конечно, как поеду я в эти края, лучше мне визу брать особую, и чтоб кто-нибудь мной тут занимался, водил за руку и охранял. Чтобы моё мнение о стране не испортилось, и чтобы я был в полном комфорте и безопасности. И чтобы при этом соблюдался закон! И он положил руку на большущий том с металлической окантовкой, что лежал у него на начальственном столе – это были, вероятно, все законы Индонезии, выпущенные в единой книге, как Коран и Библия вместе.
Вежливо меня просканировали и поксерили, и я опять свободен, и вроде бы опять, не американский шпион, а уважаемый человек! Как и написано в сегодняшней газете и в Интернете. В новой мечети все мне рады, угощают булками и вареньем. Подарили новую одежду, тюбетейку, духи, оказали днежную помощь (хотя я и не казался бедствующим). Старичок-имам удостоверился, что я во всех инстанциях побывал и отметился и поставил печать, -- и сам себе ксерокопию моего документа оставил – бережённого, как говорится, Аллах бережёт.
