...Утром, как только отблески рассвета стали проникать через дырявые пол, стены и потолок, -- я быстро собрался и пошёл из Каупа «на дорогу» -- просеку, которая шла в загадочный «Base Camp». Параллельно, «помогая мне» своими бесполезными советами («эту лужу обойди справа, а эту слева, ой, сорри»), пошли папуасы, но скоро рассеялись.
Базовый лагерь относился, я понимаю, к лесорубной отрасли. В выходные он почти безлюден. Некоторые папуасы – дежурные рабочие -- обещали, что скоро поедет машина в Вевак, как только починится. Они и занимались её вялотекущим ремонтом. Но я не стал дожидаться, пошёл пешком. И несмотря на глухомань, меня подобрали – сперва один пикапчик, потом пассажирский платный грузовичок, который шёл из Ангорама. Дорога почти до самого облцентра – трясучая грунтовка. Итак, я опять в Веваке, где был примерно месяц тому назад.
(А куда делись лодочники? Бог знает куда. Может быть где-то уже был в деревне заныкан груз бетель-ната, чтобы повезти обратно, или же его могли подвезти или поднести вскоре. В общем, ни команду, ни пассажиров лодки я больше не видел.)
Со впиской в Веваке вышли неожиданные проблемы! Гостеприимный папуас Джос, у которого я гостевал месяц назад, исчез (может быть уехал к родичам в деревню, на пасхальную неделю), моб.телефон его был недоступен, а квартира заперта. В церковной миссии меня обломали – епископ Антоний вписывает в своей миссии только за 50 кина с человека, а скидок или бесплатных ночлегов не предоставляется. Хотя много там пустующих помещений, а мне и кровать-то не нужна. Но и без кровати, тоже – 50 кина.
Я пошёл в Школу Святой Марии, бывшую напротив – много было там разных пустующих классов, выходные же (недельные каникулы на Пасху). Сторож провёл меня к директору (он, и другие учителя, жил тут же рядом), тот пошёл якобы за ключами, чтобы вписать меня. Пока он ходил, я изучал правила распорядка в школе: список примерно двадцати заповедей. Пришёл без школьной формы, опоздал, курил, дрался, сломал что-то и т.д., -- за каждое нарушение детишкам была -- или отработка уборкой школьного двора, или штраф 5-10 кин. Я изучал список школьных заповедей имени Святой Марии, и тут во двор въехала полицейская машина – директор вовсе не ходил за ключами, а вызвал ментов! Вот чудо чудное, никогда тут в Папуа за мной менты не приезжали.
Полицейские увезли меня в отделение (а директор школы так и не показался мне). Там проверили паспорт, и хотя визы ПНГ не нашли, но увидели, что много всяких отметок и убедились в моей порядочности. Пытались засунуть меня в гостиницу, но самые дешёвые ночлежки в городе – 100К, и есть один грязный притон за 50К с носа. И, не зная, какое преступление мне пришить, они долго думали и вернули меня в церковь (главный католический собор), с которого я уже начал свои поиски час назад.
Ну, опять тут. Теперь уж не уйду отсюда, буду ждать развития событий. Сел, значит, я на рюкзак, настроение не совсем праздничное. Тут появился пожилой пастор – «я, мол, ничего не решаю, но давай посидишь в моём офисе, чтоб народ у тебя чего не украл». Пастор, по имени Каспар, был не вредным человеком – дал закипятить чай и лапшу, но вписать в офисе не смог – «не в моей компетенции, начальство решает», и домой не повёл – «живу, мол, за городом, в деревне». Но и на том спасибо.
Спускаясь дальше по церковной «иерархической лестнице», мы наконец видим, кто же меня позвал в гости? Храмовый садовник, по имени Арджинас. Бородатый и несколько странноватый, он стриг газон вокруг церкви к Пасхе, и, поняв, что я бомж, пригласил к себе. «Только я живу на окраине, мой дом из лесных материалов, и электричества нет», -- предупредил он меня. Ну и ладно. Взял рюкзак и мы с Арджинасом пошли к нему домой.
Дом на ножках, в котором жил Арджинас с женой и мелкими детьми, был ещё не совсем готов. А может он и годами строится, по финансовым возможностям хозяина. Электричества и водопровода и впрямь не было, а до туалета нужно было карабкаться на гору по скользкому крутому грязному склону. Ну да ладно, в том садовник не виноват – ну нету у него современного туалета, зато есть правильное отношение к людям, которое (отношение) наверху почему-то выветривается. Подремал я, а вечером, в темноте, пошли мы с садовником и его семейством на Пасхальную службу.
Было темно, но было видно, что весь город пришёл в движение – все куда-то шли, конечно по церквям, оставив в каждом доме только по одному члену семьи, для протекции от грабителей. «Это ж как они все влезут в собор?» -- подумал я, но скоро открылся секрет: праздничное богослужение происходило на улице, на большом луге перед собором, который днём косил и облагораживал Арджинас.
Служители церкви и музыканты разместились под навесом, а народ сел на скамьи (кому они достались) и на траву. Весь цвет города был здесь, потому что это главный католический храм. Весь цвет – это я серьёзно: были какие-то монахи в фиолетовой спецодежде, были последовательницы Матери Терезы – филиппинские девушки в белых халатах с синей каймой, были пышные монашки-папуасихи в синих балахонах, было и с десяток белых мистеров и мистерш, одна из которых, добрая старушка из Тироля, аж 43 года уже подвизалась на Папуасии в божественных трудах. Собралось несколько тысяч человек. Поскольку в городе есть ещё четыре католические церкви поменьше, и два десятка церквей других христианских направлений, -- можно понять, что весь город отмечал Пасху.
Помимо молитв, музыки, а также речи (которую испустил не вписавший меня св.отец), было по случаю Пасхи устроено следующее: был разожжён большой костёр, и от него зажжены некоторые свечки, а от них и все остальные, так что все тысячи людей, кто заранее запасся свечками, освятили округу. (Аналог «святого огня» в Иерусалиме.) Всё богослужение длилось более двух часов, и проводилось на пинджине. В мероприятии участвовал и некий очень древний белый пастор, прилетевший по случаю из США – наверное, он в молодости работал тут, в Веваке, миссионером. Многие причастились, создав большие очереди. А Господь продемонстировал настоящее чудо – обычного дождя вечером не было, и только часа в два ночи он произошёл с удвоенной силой – но я уже был под крышей.
На следуюшее утро, 24 апреля, я решил сменить место прописки, чтобы не напрягать садовника. На этот раз я пришёл на утреннюю службу (в другом соборе), и по окончанию её стал на выходе, ожидая, что кто-то заинтересуется и пригласит. Так и вышло. Следующим, кто позвал меня, был 50-летний доктор, тоже по имени Антон. Он говорил, что жилищные условия у него не очень, так что если подойдёт, то я могу остаться, а нет – он не обидится.
Доктор Антон, его жена и восемь детей жили в совершенно адском районе города. Это был самозахваченный кусок земли, но землёй её трудно назвать – это пол-гектара грязи, которая была выделена под городскую свалку. Но уже двадцать лет назад предприимчивые папуасы решили самозастроить помойку, и доктор Антон тоже построился там из какого-то сора – уж почти двадцать лет как. Дом стоял на ножках над грязью, как и все окружающие. Добираться к домам можно было только особым путём, прыгая с мусора на мусор – папуасы уж знали, какой мусор (шины и др.) торчит из грязи довольно устойчиво и не тонет, или тонет, но неглубоко. Никаких мостков и настилов никто не изобрёл. Идёшь извилисто, как по минному полю – всё скользкое, хлюпает, чёрное, оступишься – где отмоешься? Дома были из досок с вкраплением непонятных свалочных материалов. Душ находился в центре помойного посёлка, в нём мылись, стоя на старых колёсах машин, и в нём же отправляли малую нужду. Туалет для более серьёзных дел был ужасен. По грязи бегали свиньи, собаки и босоногие дети, заносившие в дома всю гниль, что протухла в этом уголке мира за двадцать лет. Мусор выбрасывался тут же из окон, а также бросался в дырки полов и скапливался под домами. Сотни людей жили в этом поселении, но новым людям нельзя было тут построиться – всё то были родственники из одной какой-то деревни, и чужаков на свалке не терпели.
В доме доктора Антона было четыре комнаты 2х2х2 метра, одну из которых я нагло занял, но спать там можно было только по диагонали. Много было вещей у доктора – и шмотки, и телевизор, да, электричество на свалке было. Была веранда и маленькая пристройка-кухня, где жена готовила на дровах – подстелив ржавый металлический лист – обед и ужин (электроплитки тут не в моде, а может проводка не выдерживает большого тока – кипятильник я включать побоялся). На удивление, много было книг, на пинжине и на английском – библейские сказания, жития святых и всё такое прочее.
-- А что ж вы не живёте прилично? – поинтересовался я у доктора, -- ведь госпиталь тут должен вам выделить служебную квартиру! В местечке почище.
-- Да, так и есть, они могут выделить, но она очень маленькая, а у меня восемь детей. И плюс к тому – то государственная квартира, выделят, потом отберут, а мне ещё жить! В своём доме как-то комфортнее, надёжнее.
Я подумал, что лучше хоть какая маленькая квартира, чем дом из мусора на болоте, где нередко должны проявляться малярия, лихорадка денге, холера, тиф и другие болезни. Но ничего не сказал – он же доктор, не зря в госпитале работает – значит, если кто из семьи заболеет, то и таблетки может достать.
Весь оставшийся день я провёл в доме, опасаясь выходить на «улицу». Вечером хозяева включили единственную на четыре комнаты электролапу, а также – телевизор. Смотрели новости, как живут и умирают люди в другом, более цивилизованном, мире. Для соседей по двору главной новостью было явление меня – когда я показывался в окне или на веранде (окна тут, разумеется, без стёкол), на меня пялилось население свалкограда. Вот же не думал, что меня занесёт в такое местечко – «на дно», так сказать, но видимо и это нужно, чтобы получить полный опыт Папуасии.
