Глава 23, в которой мистер Путин и мистер Горбачёв едут к месту больших убийств...
Сразу трое белых людей определённо привлекали внимание, так что практически все пассажиры, проходившие мимо нашей тесной компании, с нами вежливо здоровались. Это обстоятельство шло явно вразрез с прочитанным мной мнением, что, дескать, африканцы не чувствуют к белым пиетета, якобы свойственного тайцам и другим представителям Юго-Восточной Азии. Лично я могу сказать, что практически все встреченные нами негры как раз высказывали к белым уважение, уступали дорогу при встрече, подсказывали, помогали, здоровались и вели себя достаточно сносно; исключение составляют, конечно, потенциальные приставалы.
Вот и в поезде, когда его подали, мы не испытали никаких затруднений, потому что завидя белых, топающих по проходу вагона, африканцы старались освободить дорогу даже в тех случаях, когда это сделать было невозможно. А в остальных вагонах, насколько я мог заметить, творился ад кромешный: второй и третий класс народ натуральной штурмовал, тащя за собой баулы, тюки и кутюли в чудовищных масштабах - складывалось впечатление, что всё население Виктория-Фоллс решило срочно бежать в Булавайо...
Поезд с первого взгляда произвёл на меня гнетущее впечатление, и если бы я не был морально готов к такому обороту событий, то непременно начал ругаться и плеваться. Этот состав ведь ходит ещё с колонизационных времён, то есть где-то поблизости отметит свой полувековой юбилей. Понятно, что зимбабвийцы и пальцем не пошевелили, чтобы хоть как-то реконструировать такое наследство; можно было говорить разве что о поддержании какого-то элементарного порядка в том смысле, что, например, разбитые стёкла с красивы вензелем "RR", то есть "Rodesian Railways" заменялись обычными - генеральную уборку в купе, похоже, не делали никогда.
Надо сказать, что масштабы общего запустения стали нам ясны только под утро: когда мы окончательно угнездились в нашем двухместном купе, на улице совсем стемнело. К тому моменту почти всё наше время ушло на попытки создать более-менее сносную атмосферу, потому как внутри вагона царила жуткая жара, и нам пришлось открыть как окно, так и дверь в коридор, да ещё и тамошнее окно. Лишь после того как поезд тронулся с опозданием на полчаса в купе потянуло ветерком. Вот тогда мы решили зажечь свет, в каковом намерении сразу потерпели неудачу. Пришедший с проверкой билетов проводник долго извинялся и пенял на большую изношенность оборудрвания, но свет так и не включил. Следовательно, вентилятор под потолком оказался совершенно бесполезен, и нам пришлось всю дорогу ехать с полуоткрытым окном, что обеспечило нам определённым количеством комаров; помню сквозь сон, что ловил какую-то кровожадную скотину, проснувшись на одной из многочисленных остановок. Стояли мы, кстати, по полчаса и более в каких-то жутких гребенях и, судя по звукам снаружи, что- то выгружали и загружали. Правда, большую часть этих остановок мистер Путин и мистер Горбачёв, как следовало нас называть согласно купленным билетам, благополучно проспали - постельное бельё входило в стоимость проезда первым классом, и негр-помощник проводника очень смутился, когда я дал ему доллар за труды по застиланию постелей. Картина, кстати, была ещё та: парень пртиащил с собой мощный фонарь на аккумуляторах и подсвечивал им себе, отчего все его манипуляции жутковатым образом отражались на стенках вагона.
Вот таким макаром мы и прибыли поутру в Булавайо, чьё название означает не больше, не меньше как "место больших убийств". Теперь нам предстояло воочию столкнуться не с каким-нибудь туристическим районом, а с настоящей зимбабвийской жизнью...
