Еще в Кандалакше начинало накрапывать - типа это местный дождь вежливо с нами знакомился, что ли? Ближе к Апатитам и Хибинам он уже начал показывать товар лицом, а именно полил как из ведра. О, мы еще не знали, каким наш новый знакомый, хибинский дождь, может быть в тесном знакомстве, это удовольствие нас ожидало только еще через двое суток. Понемногу под чай из стаканов и "доширак", разведенный в манерке, впереди начало рисоваться через пелену дождя что-то огромное.
Так уж вышло, что до того вояжа я несколько лет посещал только равнинные районы, и с горами, считайте, не видался с младости. И вид хибинских гор меня очень впечатлил не только сам по себе, но и по причине новизны глазу. Да и сами горы не вполне сходны со своей родней в других местах - тут просто огромная округлая глыбина, "лысая" на три четверти, да и оставшаяся четверть наделена только мхами, робко приступающими к подножью великана. Как-никак, за полярным кругом. А за той глыбиной еще целая рать таких же, крепыши как на подбор, с плавными очертаниями. Альпы, например, совсем другие, в каждом своем "издании", словенском ли, германском ли, и Гималаи, и Гиндукуш, и норвежские хребты совсем иначе выглядят. Те же "норвежцы", хоть и родня, на том же геологическом основании стоят, но тоже другие.
У подножья массива поезд остановился на длительную стоянку, в городе Апатиты, пропуская все скопившиеся позади скорые поезда, торопящиеся доставить люд в Мурманск до ночи. Мы пока провели рекогнсцировку, записав себе расписание поездов на вокзале, дабы в будущем подогнать под него график маршрута, обнаружив, что тут вполне приличный зал ожидания, можно было бы и купить дополнительно продуктов, но цены были высоковаты, и даже в Мурманске оказалось, как мы сошлись во мнениях, вышло дешевле.
Наконец, почтово-багажный тяжко стронулся с места и понемногу потрюхал в сгущающуюся темноту, изредка озаряемую тусклыми фонарями на безвестных полустанках, где мы сгружали и забирали почту с посылками, потихоньку подбираясь к столице Северного флота и полярных сияний.