Нара была столицей Японии в VIII в. Тогда город назывался Хэйдзё-кё (Heijō-kyō). Здесь, как и в Киото, много старинных храмов.
Из Киото сюда можно добираться либо поездом JR , либо частной железной дорогой Кинтецу (Kintetsu). Мы ехали по понятным причинам на JR (JR Nara Line от вокзала Киото).
Ехали в два приема, т.к. по дороге, у станции Инари (это южная окраина Киото) находится знаменитый синтоитсткий храм Фусими Инари Тайся, и мы не могли его пропустить (см. кусок про Киото).
После храма поехали в Нару. На станции Инари останавливаются только электрички, на которых ехать около часа, поэтому мы решили выйти на следующей крупной станции, Рокудзидзо (Rokujizo) и пересесть на токкю. Сэкономили, конечно, немного, минут десять, но зато приобрели очень любопытный опыт.
Когда мы вошли в вагон, народу было довольно много: сидячие места еще были, но не рядом и не по ходу поезда (меня в транспорте прилично укачивает, так что предпочитаю ездить мордой вперед). Сначала нас пригласила присесть по соседству с собой какая-то русская пара, но там места были спиной вперед. Мы засомневались было, но тут случилось совершенно неожиданное. В середине вагона сидели две женщины лет 45-50. Одна из них спала. Она сидела одна в ряду из двух кресел, ехала спиной вперед. Вторая сидела так же, но напротив. Видя нашу ситуацию, она растолкала попутчицу, усадила ее рядом с собой, каким-то хитрым образом передвинула спинку освободившихся сидений так, что на них теперь можно было ехать лицом вперед, и пригласила нас туда сесть! И все это – за какие-то секунды, мы и рта открыть не успели. Комментарии, как говорится, излишни.
Такое же отношение к себе, похожее на отношение к детям малым, неразумным, мы чувствовали постоянно. Стоило мне присесть где-нибудь в автобусе, а Денису встать рядом, как народ на лавке начинал двигаться, чтобы освободить ему место. Хотя садиться Денис совсем не рвался. В конце концов, я практически перестала присаживаться, чтобы не баламутить публику. Пожалуй, мы такого не замечали только в Токио. Зато там обратили внимание на другой момент: если есть два свободных места, одно – рядом со мной, другое – рядом с японцем, то вошедший японец со мной, гайдзинкой, никогда не сядет. :-)
Еще в токийском метро действительно не уступают место пожилым людям, которых, впрочем, там немного. Об этом мы читали до отъезда. Еще читали, что если ты все-таки место уступишь, то бабуля или дедуля будут бегать за тобой по вагону и благодарить до потери пульса. Не знаю, как в Токио, там не пришлось, но в автобусах в Киото, Наре, Химедзи совершенно нормально уступают место старикам. Мы тоже так делали, нас обязательно благодарили дважды (второй раз – выходя из автобуса), но спокойно, без фанатизма. Везде в транспорте, как и у нас, есть надписи, призывающие уступать места пожилым, инвалидам, людям с детьми и беременным женщинам; для них отводятся специальные места.
В общем, слегка шокированные, мы горячо поблагодарили тех женщин (взаимное раскланивание заняло пару минут) и уселись.
На вокзале в Наре зашли в информационный офис, разжились картой города. Девушка-служащая поинтересовалась, откуда мы. Извинилась, что нет русской карты. :-) Шустро расчертила нам примерный путь до основных достопримечательностей в центре.
Когда мы спросили про пару храмов в стороне – удивилась и залезла в справочник уточнить, какие автобусы туда ходят. Подсказала, где купить проездной - в офисе автобусной компании через площадь от вокзала. Откопала где-то схему маршрутов, правда, только на японском, так что названия остановок, где мы садились и выходили, я вам озвучить не смогу.
Несмотря на то, что в информационном офисе нам посоветовали до Нара-коен (Nara-koen) – городского парка, где находятся почти все достопримечательности центра города – топать 15 минут пешком, мы поехали на автобусе. В общем, не зря, т.к. дорога – совершенно не примечательная: бетонные коробочные домики. Кстати, вокзал альтернативной железной дороги Кинтецу находится прямо у границ парка.
Хотели выйти у храма Кофукудзи (Kofuku-ji), но немного промахнулись с остановкой (никаких табло с латинскими надписями, как в Киото, тут нет), вышли на следующей – у Национального Музея Нары (Nara National Museum).
Нужно было чуточку вернуться назад по парку. И тут мы увидели знаменитых нарских оленей, пожирателей туристических карт и JR Pass-ов. :-) Про то, что проездные надо беречь, я прочла в Интернете еще до отъезда. Якобы были случаи, когда зазевавшиеся туристы лишались своих проездных, восстановить которые невозможно. Билеты были далеко в недрах сумки, а карту я держала в руках. Впрочем, попыток наброситься на нее предпринято не было. Первые олени, которые нам попались – молодые самочки - были даже пугливы. Хотя в основном тамошние звери – почти ручные и местами вполне нахальные. Они совершенно спокойно валяются под деревьями, щиплют траву или пристают к туристам.
История Кофукудзи началась с того, что в 699 г. Кагами но Окими (Kagami no Okimi), жена основателя клана Фудзивара – Каматари (Fujiwara no Kamatari), заложила храм на землях семейных владений в Ямасина (Yamasina), на территории современной префектуры Киото, чтобы молиться за пошатнувшееся здоровье мужа. Через несколько лет храм переехал в Юмаясака (Ymayasaka) в префектуре Нара, а в 710 г. – в Нару, вновь установленную столицу японского государства.
В период Хэйан (IX – XIII вв.) Кофукудзи бурно рос и развивался под покровительством императоров и членов клана Фудзивара. Он контролировал самый крупный синтоитсткий храм столицы – Касуга Тайся (Kasuga Taisha) и стал доминирующей политической силой в провинции Ямато. Позже храму покровительствовали уже сегуны, однако в последние годы периода Муромати (1550-1560-е гг.) храм потерял былое богатство и влияние. В 1600 г. Токугава Иеясу сделал попытку возродить храм, выделив ему ежегодную дотацию в виду 21000 коку риса (koku – мера объема, ок. 278 л; 1 коку риса равен примерно 150 кг). На эти средства храм был реконструирован.
Кофукудзи был лишен части своей собственности в ранние годы периода Мейдзи, когда государством были предприняты активные меры по поддержке синтоизма и освобождения синтоистских храмов из-под контроля буддистских. Тем не менее, храм до сих пор очень влиятелен и является одним их центральных храмов секты Хоссо.
Кофукудзи состоит из десятка построек, четыре из которых являются национальными сокровищами Японии. Весь храм в целом входит в список памятников мирового наследия ЮНЕСКО наряду с еще шестью нарскими храми.
Токондо (Tokon-do), или Восточный Золотой Зал, был первоначально построен императором Сёму (Shomu) в 726 году, чтобы ускорить выздоровление больной тетки, предшествовавшей ему на престоле – императрицы Гэнсё (Gensho).
После здание горело пять раз, и современная нам постройка датируется 1415 годом. В этом зале можно увидеть множество старинных деревянных изваяний.
В алтаре находится т.н. триада Якуси (Yakushi Triad) – Будда Якуси Нёрай (Yakushi Nyorai), иначе называемый еще Медицинским Буддой, или Буддой лазуритового царства, и два его помощника – бодхисатвы Никко (Nikko, что означает «солнечный свет») и Гакко (Gakko, «лунный свет»). Фото я отсканировала с входного билета в Зал, т.к. снимать внутри нельзя. Будда датируется XV в., бодхисатвы – VII-VIII вв.
Кроме алтарных изваяний, есть еще порядка пятнадцати статуй IX – XII вв. Древность ощущается хорошо.
Пятиэтажная пагода Годзю-но-то (Goju-no-to) была построена по приказу жены Сёму, императрицы Комё (Komyo) в 730 году.
Конечно, и она горела много раз. Современное здание – 1426 года постройки. Высота пагоды – более 50 м, это вторая по высоте пагода в Японии. Построенные супругами, Токондо и Годзю-но-то считаются архитектурным воплощением идеальной гармонии в браке.
Напротив пятиэтажной пагоды стоит красивое здание Нан-эндо (Nan-endo), или Южного Восьмиугольного Зала (XVIII в. на месте постройки VIII в.).
Если спуститься от Нан-эндо вниз по лестнице и повернуть налево, то можно увидеть еще одну пагоду, трехэтажную –Сандзю-но-то (Sanju-no-to). Это самое старое здание храма – начала периода Камакура (конец XII в.).
По территории храма тоже шляются олени. Особенно много их – рядом с лотками, на которых продают в качестве корма специальное печенье. Один такой лоток стоял рядом с пятиэтажной пагодой, но лоточница решила переехать чуть дальше, в тень, и временно не работала. За ней шла толпа оленей.
Мы вышли с территории храма в сад. Вдоль него проходит дорога к следующим достопримечательностям, с капитальными деревянными указателями на английском. У дороги нам попался еще один лоток с оленьим печеньем, мы решили подкормить страждущих.
Как выяснилось, для этого нужна немалая сноровка. Олени, только завидев у тебя в руках вожделенную еду, подходят сразу по несколько штук, и каждый норовит урвать свой кусок. Пока я кормила одну олениху, другой товарищ, с немаленькими такими рогами, успел пребольно боднуть меня в грудь, скорее всего, конечно, нечаянно, но все равно неприятно. Пришлось переключиться на него. Тогда отлученная от кормушки олениха стала несильно, но настойчиво покусывать меня за карман шортов и заодно за бок. Третий друг чуть не сожрал карту.
В общем, пришлось довольно поспешно ретироваться. Но даже когда печенья кончаются, олени еще довольно долго идут за тобой следом.
По парку там и сям стоят плакаты неясного (японского) содержания, но, судя по картинкам, про оленей. Так же судя по картинкам, это предупреждения не лезть к оленятам в присутствии их мамаш и быть осторожными с оленями весной, когда они брачно играют.
После кормления мы потопали в сторону самого знаменитого храма Нары – Тодайдзи (Todai-ji), или Восточного Великого Храма. Это примерно в 15-и минутах ходьбы от Кофукудзи сначала на восток, т.е. в ту же сторону, что и от вокзала до Кофукудзи, а потом на север.
Первая по пути храмовая постройка, конечно же, ворота, вернее, Южные Великие Ворота, Нандаймон (Nandai-mon).
Ворота полностью деревянные и реально здоровые. Порог высотой с полномасштабную лавку. Справа и слева стоят, как и положено, демоны-охранники со страшными рожами.
Олени доходят до ворот, дальше, видимо, не могут.
Перед воротами дорогу пересекает маленькая речка, которую надо переходить по мосту. За мостом у дороги стоял собирающий подаяние монах. Денис бросил ему монетку. В знак благодарности монах совершил над ним целый ритуал – поклонился, обмахнул со всех сторон колокольчиком, что-то спел себе под нос, снова поклонился и т.п. Надеюсь, это прибавило нам удачи в пути. По крайней мере, насколько я помню, дальше мы всегда выходили на нужных остановках. :-)
За Нандаймон находится главное здание храма Тодайдзи – Дайбуцудэн (Daibutsuden). Оно огорожено крытой стеной с еще одними немаленькими воротами.
Из-за стены Дайбуцудэн не особенно виден, зато когда проходишь за стену – впору разинуть рот от удивления. Здание очень красивое и действительно поражает своими размерами.
Внутри находится огромная бронзовая статуя Будды, Дайбуцу – Большой (Великий) Будда по-японски.
Статуя считается самой крупной из размещенных внутри зданий изваяний Будды. Ее высота – 15 метров, длина пальцев на руках – 1 метр, а ладони – все полтора. Дайбуцудэн, в свою очередь, полагают самым большим деревянным зданием в Японии.
Истоки такого гигантизма лежат в полной драматизма истории создания храма. Считается, что предтечей Тодайдзи был заложенный в 728 г. императором Сёму храм Кинсёсэндзи (Kinshōsen-ji). Император потерял своего годовалого сына, принца Мотой (Motoi), и выстроил храм для успокоения души младенца.
Однако потеря ребенка была не единственной проблемой императора. Времена были неспокойные, в Японии по очереди свирепствовали оспа, чума, неурожаи и крестьянские восстания. Поэтому в 741 г. Сёму издал указ об учреждении в каждой провинции «главного» буддистского храма, дабы заручиться божественной поддержкой против всех напастей. Кинсёсэндзи стал таким храмом в Ямато.
В 743 г. император повелел создать того самого Дайбуцу, видимо, чтобы как следует задобрить богов. Тогда же начали строить подходящее по размеру помещение. С 745 г. в записях встречаются упоминания о храме уже как о Тодайдзи. Отливка статуи долго не удавалась, бронзу для нее собирали по всей Японии, так что церемония «открытия глаз» (специально приглашенный из Индии священник нарисовал статуе глаза) была совершена только в 752 г. Траты на строительство храма и отливку статуи практически разорили императорскую казну. Храм же, напротив, получил множество ценнейших подарков к открытию Дайбуцу, да и подаяния от многочисленных паломников не заставили себя ждать. К 798 г. храмовый комплекс был достроен полностью. Он включал в себя две стометровых пагоды (!) Еще до этого, в 784 г. император Канму перевез двор из Нары в Киото, чтобы уменьшить растущее влияние Тодайдзи на дела государства.
Несколько раз за свою историю храм подвергался землетрясениям и пожарам. Он лишился пагод и части других строений, дважды после пожаров перестраивался Дайбуцудэн. Любопытно, что во время последней реставрации в начале XVIII в. размеры восстановленного здания были сокращены по сравнению с оригиналом на две трети. Даже клан Токугава при всем своем могуществе не осилил построить храм таких размеров, как был создан императором Сёму.
Да и сам Дайбуцу пострадал немало: еще в 855 г. у него отвалилась голова и плечи (они были отлиты единым куском); дважды при пожаре была расплавлена правая рука. Так что в современной статуе мало что осталось от оригинала: руки датируются периодом Момояма (рубеж XVI-XVII вв.), голова – из периода Эдо (начало XVII – середина XIX вв.)
С обеих сторон от Дайбуцу в храме стоят две деревянных скульптуры богов-охранников, тоже размера внушительного.
Рядом с правым из них есть аттракцион для посетителей: в одной из колонн, поддерживающих крышу здания, поделано сквозное отверстие размером с ноздрю Дайбуцу. Считается, что пролезшему в эту ноздрю повезет. Редкий гайдзин может рассчитывать словить здесь удачу, если только он не ребенок или очень изящная девушка. А вот у японцев шансы повыше: думаю, почти каждая первая японка в состоянии протиснуться в дыру. Одна из них проделала это при нас: главное, пропустить обе руки в вытянутом состоянии вперед тела. Отлично, если кто-то будет Вас тянуть спереди за руки и подталкивать под попу. Говорят, бывали случаи, что не рассчитавшие свои габариты застревали. Как их оттуда вынимали – я не знаю. Наверное, методом Винни-Пуха.
Рядом с Дайбуцудэном, как и полагается – храмовый колокол. Как и всё здесь, циклопических размеров.
В храме есть еще несколько примечательных построек, но их пришлось отложить до следующего раза.
Прежде чем отправляться дальше, от буддистов к синтоистам в Касуга Тайся, мы решили подкрепиться, благо, наткнулись рядом с колокольней на лапшичную. Первый раз посмотрели, как японцы едят лапшу и сами попробовали это сделать. Суммируя наблюдения того дня и всех последующих, о японской лапше и лапшичных можно сказать следующее.
Во-первых, в лапшичных лапша чаще всего бывает двух видов – соба (гречневая) и удон (пшеничная) со множеством добавок – от жареного тофу до креветок-тэмпура. Лапша плавает в бульоне, причем плавает довольно густо. Я бы даже сказала, не плавает, а лежит. Во-вторых, лапшичные чрезвычайно популярны: их в стоячем варианте устраивают даже на платформах железнодорожных станций (народу много, в т.ч. и поздним вечером, когда все остальные едальни могут быть давно закрыты). В таких заведениях мы видели самую дешевую лапшу – 490 йен за порцию. Обычно она стоит 700-800, но может быть и дороже, 1100-1200, в зависимости от наполнителя и места. В-третьих, порции очень большие – у нас не всегда получалось их доесть. Японцы, впрочем, съедают запросто, даже субтильные девушки. В-четвертых, едят лапшу с помощью палочек и – иногда – большой керамической ложки. В ложку выкладывают часть лапши, чтобы дать ей остыть, потом подцепленные палочками длинные «лапшины» одним концом засовывают в рот и с более или менее отчетливым хлюпом всасывают в себя, придерживая палочками, чтобы брызги бульона не летели в разные стороны.
Мы пытались выглядеть культурно и своей лапшой хлюпать не сильно. В общем-то, в первый раз есть палочками было сложновато, но позже привыкли. Лучшего варианта обеда для туриста, по-моему, не сыскать: быстро, сытно, довольно разнообразно и очень вкусно.
Основательно подкрепившись (теперь в ноздрю Дайбуцу мы бы уже точно не пролезли), двинулись в сторону крупнейшего синтоистского храма Нары – Касуга Тайся (Kasuga Taisha), того самого, который до поры-до времени находился под контролем Кофукудзи.
Надо сказать, что подступы к синтоистскому храму определить просто – либо увидишь оранжевые тории, либо каменные фонари (toro) в больших количествах. Торо являются подношениями храму от верующих. Соответственно, чем значительнее храм, тем больше у него фонарей и тем более они красивые. Поскольку Касуга Тайся считается одним из семи главнейших из 22 главных синтоистских храмов Японии, то счет торо здесь идет на тысячи.
В былые времена фонари зажигали каждый вечер, но сейчас это делается только во время храмовых праздников: в Касуга Тайся это 3 февраля и 14-15 августа.
Храм был основан в 768 г. кланом Фудзивара. С тех пор вплоть до XIX в. он перестраивался и подновлялся согласно существующему порядку каждые 20 лет. Однако структура храма сохранилась. Территория огорожена крытой стеной с несколькими воротами. Главными считаются Нанмон (Nan-mon), или Южные Ворота.
Фонари, на этот раз медные и бронзовые, развешены под крышей стены изнутри, а также вдоль Хэйдэн (Heiden), зала для подношений.
Ручей между стеной и зданием – речка Митараси (Mitarashi), текущая с вершины горы Касуга, давшей название храму. Эта гора вместе с горой Микаса (Mikasa) почитается священной: именно оттуда впервые сошли синтоистские боги, ками (kami), которым поклоняются в храме.
В дальнем углу крытой стены есть специальная темная комната, где можно посмотреть на зажженные торо. Фонари очень красивые и каждый – уникален.
Территория храма за стеной – довольно маленькая и очень часто застроенная. Напротив Нан-мон, за Хэйден и небольшим двориком, засаженным яблонями, находится еще одна изгородь с воротами, за которой находится Хондэн (Honden), здание синтоистского храма, где хранятся изображения ками. Внутрь войти нельзя, молиться нужно перед воротами. Здесь даже написано, как это правильно делать, в т.ч. по-английски. Нужно бросить монетку в специальный деревянный ящик, дважды поклониться, дважды хлопнуть в ладоши, произнести про себя свою просьбу к богу и еще раз поклониться. Кажется, ничего не перепутала. Забавно, что рядом с нами стояли и читали инструкцию молоденькие японки. :-)
Слева от этих внутренних ворот растет тысячелетний кедр, а вернее – то, что от него осталось.
Такие старинные деревья часто встречаются на территории синтоистских храмов. Впрочем, остатки местного кедра выглядят довольно прилично, а вот в Осаке мы видели практически пень с одной-единственной живой веткой.
На маленьком пятачке между внутренней и внешней стеной, за кедром, натыкано еще порядка семи-восьми построек разного размера – алтари, посвященные разным ками, храмовая сокровищница, или Хомоцудэн (Homostu-den) без окон и дверей, Наисидэн (Naishi-den) непонятого нами назначения (вероятно, это т.н. Хайдэн (Hai-den), т.е. зал для молитв), Наорайдэн (Naorai-den) – зал для развлечений (музицирования и танцев).
Остается добавить, что здесь мы впервые смогли сфотографировать интерьеры зданий в синтоистском храме.
Из храма мы спустились вниз по дороге, обрамленной еще одной порцией торо. В конце увидели тэмидзуя в виде оленя, символа города.
Судя по отметке на карте, которую нам сделала девушка в туристическом офисе, где-то здесь, у выхода с храмовых земель должна быть остановка автобуса, который отвез бы нас в Нисинокё, к следующим храмам. Видимо, она находится рядом с паркингом, который остался справа от нас, но мы почему-то решили туда не сворачивать и прогуляться еще пешком. В итоге пришлось топать довольно далеко, пока мы не вернулись к Национальному музею.
На остановке у музея выяснилось, что, во-первых, здесь останавливается один из нужных нам маршрутов автобуса (№70), а во-вторых – будет он где-то через полчаса. Судя по схеме, в Нисинокё ходит также маршрут №63, и мы решили доехать на ближайшем транспорте до вокзала – вдруг №63 придет раньше №70. Ибо время уже поджимало.
Доехали благополучно. Нашли нужную остановку (№10, она немного на отшибе от всех остальных, если смотреть от вокзала – справа за перекрестком). Вперились глазами в расписание. Расписание оказалось странное: №№63, 70 и – до кучи – 72 были в нем записаны в одну строку с общими временами прибытия. Глубокий смысл этого, вероятно, заключается в том, что от вокзала в сторону Нисинокё они все идут одинаково, так что рисовать расписание для каждого в отдельности – необходимости нет. Но как понять тот факт, что это объединенное расписание в точности соответствовало расписанию отдельного №70 на остановке у музея? Откуда взялся №72, которого не было на схеме маршрутов – тоже вопрос. Гадать мы не стали. Стали думать, в какой из двух знаменитых храмов в Нисинокё пойти, т.к. в оба мы уже не успевали.
Тосёдайдзи (Toshodai-ji) – более известный, т.к. основан знаменитым китайским священником Гандзином (Ganjin), который был крупнейшим пропагандистом буддизма в Японии. Кроме того, благодаря его влиянию в архитектуру и убранство буддистских храмов было привнесено многое из китайской традиции. С 743 по 754 гг. Гандзин предпринял аж шесть попыток добраться из Китая в Японию, только последняя из которых увенчалась успехом. В остальных случаях его то подводила погода, то мешали китайские власти. Когда Гандзин таки добрался до Японии, он стал главным священником Тодайдзи и совершил там первые в Японии церемонии рукоположения в сан. Основал Тосёдайдзи он в конце жизни, при храме была создана школа священников. Но, согласно путеводителю, в этом храме идет реконструкция главного здания. Что это такое, мы уже представляли по походу в Гинкакудзи в Киото, поэтому решили посетить другой храм - Якусидзи (Yakushi-ji).
Наш автобус, судя по схеме, должен был делать в Нисинокё небольшой круг, съезжая с шоссе, чтобы подъехать к обоим храмам поближе (от поворота с шоссе, где тоже есть остановки, топать примерно 500 м). Понимая, что определить, где нужно выходить, будет нелегко, мы решили попросить водителя высадить нас насильственно. Денис подошел к нему со схемой маршрутов в руках и стыл тыкать пальцем в нужную нам точку. Водитель почему-то сказал, что он туда не едет (?). Тогда ткнули ему в остановку на шоссе – согласился.
Видя наше общение с водителем, оживились нарские пенсионеры, населявшие автобус. Стали спрашивать, куда нам (жестами, ясное дело). Вам в Тосёдайдзи, мол? Я мотаю головой – нет. А название Якусидзи из головы, как назло, вылетело. Залезла в карту, вспомнила, озвучила. «Ага!» - сказали пенсионеры и затеяли довольно бурное общение с водителем, после чего успокоились и сказали нам, мол, сидите, мы вам скажем, где выйти.
Ехали мы довольно долго, около получаса. Развлекались тем, что сличали иероглифы на схеме маршрутов с надписями, загоравшимися на дисплее рядом с водителем. В общем, задача небанальная, если учесть, что большинство иероглифов запомнить с одного-двух взглядов невозможно, а их в названии может быть штук 7 или 8. Спасало нас только то, что некоторые иероглифы – совсем простые, а другие – похожи на знакомые нам символы.
В конце концов, правы оказались мы со своей схемой, а не водитель, т.к. пенсионеры высадили нас буквально в 10 м от входа в Якусидзи.
Храм, как обычно, открыт до 17:30, мы притащились буквально за несколько минут до пяти, когда вход закрывают. Однако народу внутри было довольно много – видимо, основная масса туристов доезжает до Нисинокё как раз к вечеру.
История храма начинается аж с 680 г., когда император Тему (Temmu) запланировал его строительство, чтобы молиться за выздоровление свой жены (и одновременно племянницы) Уноносарары (Unonosarara) от тяжелой болезни. Изначально храм находился несколько южнее, в Фудзивара-кё (Fujiwara-kyo). Сейчас этот городок называется Касихара (Kashihara). Однако к моменту смерти императора в 686 г. храм так и не был достроен. Окончено строительство было уже во время правления унаследовавшей трон мужа-дяди Уноносарары, ставшей императрицей Дзито (Jito). Она, кстати, в 694 г. перенесла столицу из Асука (Asuka, еще один городок в этих же краях) в Фудзивара-кё. Церемония установки в алтаре Медицинско-Лазуритового Будды Якуси Нёрай, по имени которого назван храм, состоялась в 697 г. После очередного переезда столицы, на этот раз - в Нару (710 г.), храм также переехал (в 718 г.), как раз на то место, где он сейчас находится.
Очевидно, что с конца VII в. в храме мало что сохранилось – помешали те же пожары, землетрясения, а особенно одна из гражданских войн в 1528 г. Тем не менее, храм очень красив и имеет свой особый колорит.
Территория храма – весьма внушительных размеров и, как обычно, огорожена крытой стеной с воротами на севере и на юге. Мы вошли через северный вход, прошли через аллейку, обсаженную какими-то необычными кустами с цветами в виде мелких шариков, и вышли на просторное песчаное поле, на котором расположены храмовые постройки.
В т.н. Большом Лекционном Зале - Дайкодо (Daiko-do) - проходит обучение буддистских монахов. Здание действительно большое, 40 метров в длину и 17 в высоту. Оно было восстановлено совсем недавно, в 2003 году, в соответствии с архитектурными традициями конца VII в. В алтаре находится триада Будды Митрея (Mytreya), а за алтарем – камень с отпечатком стоп Будды (Bussoku-seki) и каменная табличка со стихами, прославляющими эти самые отпечатки.
Отпечатки стоп Будды – это объект поклонения ранних буддистов. В те времена изображать самого Будду считалось табу. Статуи появились позже, в результате влияния на индийцев греческой цивилизации. Буссоку-секи в Дайкодо Якусидзи датируются 752 г.
Главное здание, Кондо (Kon-do), также является относительно недавней (1976 г.) реконструкцией.
Ранее на этом месте стояла еще одна конструкция, временная, не являвшаяся, в отличие от современного здания, полной копией первоначальной постройки. Причем, согласно расхожей фразе «нет ничего более постоянного, чем временное», конструкция эта была поставлена аж в 1600 г.
В Кондо находится главная святыня храма – триада Якуси Нёрай, сохранившаяся со времен постройки храма. Полагают, что когда-то статуи были покрыты золотом, но после пожара 1528 г. они приобрели современный нам глубоко черный цвет и блеск.
На мой взгляд, самым любопытным предметом в алтаре является пьедестал, на котором восседает Якуси Нёрай. Позади алтаря есть специальное отверстие в стене, через которое можно его как следует разглядеть. Пьедестал украшен барельефами, которые являются уникальной комбинацией элементов, представляющих самые разные культуры мира. По верхнему краю идет орнамент в виде виноградной лозы, очень похожий на работы греков того периода. Стилизованные лепестки лотоса сильно напоминают орнаменты в мечетях Среднего Востока. Композицию в виде смахивающих на обезьян дикарей, выглядывающих из-под арок, часто можно увидеть в индуистских храмах. Четыре изображения животных (дракон, феникс, тигр и черепаха, по одному с каждой стороны пьедестала) выполнены в традиции, характерной в те времена для Китая. Таким образом, этот пьедестал считается символом Шелкового пути и доказывает, что во времена постройки храма японцы вовсе не были изолированной нацией.
В юго-восточном углу храма находится еще одно здание – Тоиндо (Toindo), зал для медитации.
Это, ясное дело, тоже реконструкция, но очень старая – 1285 г. Считается, что это самый старых зал для медитации в Японии. В Тоиндо находится бронзовая статуя Сё-Каннон (Sho-Kannon), или Священной Каннон, изначальной формы этой Бодхисаттвы, с одной парой рук в отличие от тысячи и одного тысячерукого олицетворения Каннон в Сандзюсангэндо в Киото. Эта статуя также сохранилась с конца VII в. и напоминает индийские статуи.
Самыми же красивыми, по моему скромному разумению, постройками Якусидзи являются две трехэтажные пагоды. Одна из них, восточная, является единственным сохранившимся из первоначальных зданий храма. Западная пагода – реконструкция 1980 г.
Боясь заблудиться, мы вышли из храма через те же ворота, что и вошли – через северные. Остановка, на которой мы вышли по приезде из Нары, функционирует только в одном направлении. Чтобы добраться в обратную сторону, нужно топать от ворот по дороге направо до шоссе около полукилометра, там повернуть налево, и через пару десятков метров будет остановка. За ней оказался посеян рис. :-)
Согласно расписанию, автобус должен был появиться минут через десять. Причем это был последний на сегодня транспорт в сторону Нары (было около шести вечера). Тут мы почувствовали себя, как сказал Денис, in the middle of nowhere. По-моему, это было самое tourist-unfriendly место всего нашего маршрута, по крайней мере, было немножко страшно, что автобус не придет и придется нам выбираться от этого рисового поля непонятно каким образом. На самом деле, там недалеко есть станция Нисинокё железной дороги Кинтэцу, оттуда можно добраться в Нару альтернативным способом. Чтобы выйти к станции, нужно идти от северных ворот не направо, а налево – думаю, там метров 50, не больше. Но мы этого не знали, и чувствовали себя не слишком уютно. К тому же, полной уверенности, что мы стоим на том самом шоссе и на той самой остановке, не было. Так что когда автобус появился, мы вздохнули с облегчением.
До станции JR Нара мы добрались благополучно, так же сели в быстрый поезд до Киото. И вот тут приключилась неожиданная беда: я в своей майке на тонких бретельках и коротких шортах немедленно замерзла и продолжала мерзнуть все 45 минут до Киото. На станциях я пыталась греться, выходя на улицу, но это мало помогало, т.к. из открытых дверей вагона дуло морозом, а уходить далеко я боялась. Так что грелась об Дениса, но на всю меня его явно не хватало. Так что я была как та птичка, у которой то клюв увязнет в грязи, то хвост, с той только разницей, что я разными частями своего полуголого тела не вязла, а мерзла.
В этот вечер мы хотели поужинать в Понтотё (Pontocho), квартале Киото, знаменитом своими ресторанчиками. Он находится недалеко от нашей гостиницы, минут 10-15 пешком на север, в сторону вокзала. Но топать туда сил уже не было, и мы зашли в запримеченное еще в первый вечер местечко совсем рядом с отелем. Там на витрине стояли роскошные пластиковые муляжи всего подряд – от суси до мраморного мяса. Японские суси я еще пока ни разу не пробовала, но очень хотела это сделать. В принципе, в редких ресторанах, не являющихся суси-барами, подают суси. И наоборот, в суси-барах ничего другого, кроме суси, не дают. Денис, как известно, суси на дух не переносит. Так что этот пластиковый дисплей нас воодушевил, и мы зашли внутрь.
Внутри оказался весьма и весьма приличный традиционный японский ресторан с десятком залов, садиком и прудами. Когда нам предложили разуться у входа, Денис застонал: решил, что сейчас нас усадят на корточки. Однако тут оказались места на все случаи жизни: татами-залы, где действительно надо сидеть по-японски на коленях, комнаты в западном стиле, с нормальными стульями, и даже залы с промежуточным вариантом – стульями с наполовину укороченными ножками. Обувь нашу поставили в специальный шкафчик с отделениями, запираемыми на ключ, вроде камеры хранения в наших супермаркетах.
Я заказала единственный наличествовавший в меню набор суси в комплекте с мисо-сиру и небольшой миской тэмпура. Денис взял две порции гёдза со свининой. Кстати сказать, гёдза с креветками, так популярные в московских «японских» ресторанах, в Японии мы ни разу не видели. Решив, что мне надо согреться после ледяного поезда, я заказала теплого сакэ. Денис взял пиво. Сакэ показалось мне не то чтобы противным, но выпить все 130 или 150 граммов я не осилила.
Мисо-супчик я люблю и московский, но в Японии он вкуснее. Тэмпура тоже оказались очень хороши – креветка, тыква, батат и, кажется, спаржа. Пришлось почти всё отдать Денису (это был первый раз, когда он ел такую еду). В наборе суси были несколько видов рыбы (как и положено, сырой), кальмар, вареная креветка и что-то непонятное цвета и консистенции детской неожиданности с резким запахом моря. Съесть это сразу я не рискнула. Подозвали официантку спросить, что это, собственно, такое. Официантка не знала нужного английского слова, но сказала, что это как бы рыба, но не совсем. Потом растопырила пальцы на руках и показала на свой живот. Мы поняли, что это внутренности кого-то колючего морского обитетеля. Через пару минут она принесла откуда-то с кухни бумажку с английской надписью. Такого слова не знали и мы, пришлось залезть в словарь. Слово означало "морской еж". Денис определил, что это внутренности морского ежа, причем, судя по запаху, сырые (!).
Съесть такое я не рискнула, хотя, судя по удивленному лицу официантки, забиравшей у меня тарелку с недоеденным нечтОм, у японцев это считается деликатесом.
Согласно последним сведениям, полученным от моей харабовской знакомой, хорошо знакомой с японской кухней, нечто было вовсе не внутренностями, а икрой морского ежа. :-) Говорят, по вкусу похоже на икру трески. Но, в любом случае, я довольна, что не стала проверять это лично.
После ужина мы прогулялись по садику, надев специальные садовые тапочки. Садик оказался очень хорош, хоть и крошечный. Здесь был и ручей с миниатюрным водопадом и каменными мостиками, и прудик с карпами, и каменные фонари, и даже беседка. Очень красиво.
Расплачиваются в японских ресторанах чаще всего на выходе, даже в таких приличных. Официантка кладет счет в специальный кармашек под столом, либо просто на стол, и когда трапеза окончена, нужно его взять и топать на кассу. Здесь на кассе продавали прелестные леденцы на палочках, в виде суси. Мы прихватили несколько штук для ребенка.
Как ни странно, у нас еще были силы пропустить стаканчик-другой уме-сю, и мы пошли искать наш позавчерашний барчик. Увы, он оказался закрыт. Была среда, многие рестораны и бары в этот день недели не работают.
Однако идею свою мы не бросили и решили посетить бар в отеле. Он оказался очень стильным, с удачно поставленным светом, который акцентирует внимание посетителей на потрясающей красоты водопаде за окном позади барной стойки. Работает бар аж до 26 часов (т.е. до 2 часов ночи). Очевидным украшением заведения является дама-официантка в еще более стильном, чем сам бар, костюме а ля мужской. Она очень неплохо говорила по-английски. Рассказала нам про все коктейли из меню, сидя рядом со столиком на коленях. Нам было даже как-то неловко за свой по-туристски расхристанный вид, но по коктейлю мы все же выпили и пошли упаковывать вещи и спать. Следующим утром мы ехали в Химедзи через Осаку.
