Софья Петровна полностью завладела своим Левитаном, и это стало раздражать его друзей. Было много таких, кто осуждал ее за столь безоглядную страсть, связь с мужчиной намного ее моложе, осуждали за то, что обижала она своего столь терпеливого и снисходительного ко всем ее безумствам мужа. Явно недолюбливал ее и Антон Чехов.

"Однажды мы собрались на охоту в заречные луга, — вспоминала Софья Петровна.
Над рекой и над нами плавно кружились чайки. Вдруг Левитан вскинул ружье, грянул выстрел — и бедная белая птица, кувыркнувшись в воздухе, безжизненным комком шлепнулась на прибрежный песок. Меня ужасно рассердила эта бессмысленная жестокость, и я накинулась на Левитана. Он сначала растерялся, а потом даже расстроился.
— Да, да, это гадко. Я сам не знаю, зачем я это сделал. Это подло и гадко. Бросаю мой скверный поступок к вашим ногам и клянусь, что ничего подобного никогда больше не сделаю.
И он в самом деле бросил чайку мне под ноги…»

Что послужило причиной этого всплеска достоверно неизвестно. Возможно, Левитана стали тяготить отношения с Софьей, или он в очередной раз оказался в кого-то влюблён и, не вынося раздвоенности, ненавидел себя и все вокруг.

Летом 1894 года Кувшинникова и Левитан в обычном поиске натуры для пейзажей гостили в усадьбе Ушаковых Островно, недалеко от Вышнего Волочка.

Все в доме ухаживали за Левитаном, а он очень много работал — уходил подальше на природу, писал этюды. Вечера проводил в окружении искренне восхищавшихся им друзей.
Картины, над которыми работал художник в этот период:
"Забытые", "Осенний пейзаж с церковью",

и множество других этюдов и пастелей.

"Озеро Островно" 1895 — картина находится в доме-музее Чеховых Мелихово.

Их соседями, в имении Горка, была семья известного петербургского сенатора Турчанинова — жена Анна Николаевна и три дочери Варвара, Софья и Анна.
Анна Николаевна Турчанинова, которая в первом браке была Зворыкина, а во втором Колокольцова, не очень заботилась о репутации своего высокопоставленного мужа и его служебной карьере — её столичные любовные увлечения будоражили общество.
Иван Николаевич Турчанинов, отчаявшись повлиять на романы жены в Петербурге хлопотал только о том, чтобы имя Анны Николаевны не попало в газеты.
Далекий уголок в усадьбе Горка был спасением чести семьи и своего рода ссылкой для легкомысленной дамы.

Анна Николаевна была чуть моложе Софьи Петровны и выглядела более утончённой,
настоящей столичной кокеткой – в изящных туалетах, грациозна, нарядна и сдержанна на первый взгляд.
Взгляд светской львицы устремился на художника — их глаза встретились!

Между дамами развернулось соперничество, а Левитану нравилось быть яблоком раздора.
Он одаривал вниманием то одну, то другую, а потом уезжал на этюды, заставляя дам сходить с ума от беспокойства.
Левитан стал отлучаться якобы на охоту, но возвращался с пустым ягдташем, отвечал Софье Петровне отрывисто и резко. Очень скоро Кувшинникова поняла, что проиграла: человек, которого она больше всего на свете любила, выбрал не её. Сердце её было разбито.

"…Софья Петровна ходила с пылающим лицом, и кончилось все это полной победой петербургской дамы и разрывом между Левитаном и Софьей Петровной…" — вспоминает
невольный свидетель этого драматичного момента Татьяна Львовна Щепкина-Куперник, приглашенная Софьей Петровной на отдых.

Софья Петровна, поняв, что соперница победила и она теряет любовь, попыталась отравиться,
но была спасена. Расстроенная Кувшинникова вернулась в Москву, а Исаак Ильич переселился в имение Турчаниновых Горка.

Больше они никогда не виделись…
Мучительно долгим — в два года — было расставание навсегда, словно каждый нерв, каждая клеточка чего-то живого, соединявшего их, больно и натужно сопротивлялась этому.

Свое название имение Горка получило от места расположения. Оно находилось у озера Островно на небольшой возвышенности, в двух верстах от усадьбы Ушаковых, и принадлежало Турчаниновым, владевшим этой землей с начала 1870-х годов.
На месте старого одноэтажного дома, который они приобрели с землей, был срублен новый двухэтажный дом с мезонином, обшитый и окрашенный в желтоватый цвет.
Дом изобразил Левитан на своих полотнах «Осень. Усадьба» (1894)

и «Март» (1895).

Имение славилось своей старинной библиотекой, садом и цветником. Аллеи веером шли к озеру, к купальне. Турчаниновым также принадлежал один из озерных островов, на котором располагались беседка и скамейки.
В усадьбе не было больших комнат для работы, поэтому для художника на берегу специально был построен двухэтажный дом под просторную и светлую мастерскую.

Анна Николаевна, которую он звал «любимая жёнушка Анка», стала его новой музой!
Романтическая история с Анной Турчаниновой едва не закончилась большой трагедией.
Вначале, художник никогда не любивший писать цветы, преподнёс всем девочкам по картине:
"Розы" и "Астры" — младшим, а "Букет васильков" для девятнадцатилетней Варвары с надписью:
"Сердечному, чудному человеку В.И. Турчаниновой — на добрую память. И.Левитан. 1894",

"Жёлтые розы" — подарок Анне Николаевне.

Вскоре выяснится, что старшая дочь Турчаниновой — Варвара тоже влюблена в Левитана и даже
младшая носит за ним зонт и краски. Конкуренция между женщинами будет жестокой.
Варвара устроила сцену ревности, требовала бросить мать, грозилась покончить с собой.
Варвару срочно и навсегда отправили к отцу в Петербург.

Левитан оказался в ужасной ситуации, а когда понял, как глубоко погряз во всех этих страстях, не придумал ничего лучше, как стреляться. Дрогнула ли рука, или он решил напугать дам и
инсценировал попытку самоубийства, никто доподлинно не знает. Пуля прошла через кожные покровы и не задела черепа.

Спасать его приехал Антон Чехов.

Сцена самоубийства частично попала в пьесу «Чайка», а историю этой любви из жизни друга, писатель вывел в своем знаменитом рассказе — «Дом с мезонином».
В Горке Левитан напишет еще несколько прекрасных картин: "Терраса в сирени", "Сад",

"Солнечный день",

"Весна. Белая сирень",

"Ненюфары".

Ненюфары — водяные лилии. Очаровательный нежный цветок тихих заводей и рек.
Людская молва приписывает им волшебные свойства охранять от бед и напастей.
Белая лилия всегда считалась символом непорочности и милосердия.

Лишь только растают вдали полуночные чары
И первые отблески солнца окрасят луга,
Раскрыв лепестки, наклоняются вниз ненюфары
И тихо роняют на тёмное дно жемчуга...
Илья Эренбург.

В эти годы художник искренне любим и счастлив — его картины светлые, наполненные солнцем, любовью и жаждой жизни.

Золотой осенью, там же, в полукилометре от усадьбы, на реке Съежа, мастер напишет известный всем школьникам пейзаж — "Золотая осень".

Анна Николаевна Турчанинова была в меру самоуверенна, со вкусом, воспитанным на привычных образцах живописи, поэтому очень далека от творческих поисков Левитана последних лет. Она вмешивалась в область ей далёкую и недоступную. Эти разногласия иногда заканчивались скандалом.
Однажды, Левитан вспылив, на её глазах изрезал в клочья свою картину заходящего солнца,
написанную буйными красками и смелыми мазками, тут же, в разгар горячего спора.
Может быть, из-за этой вспышки искусство лишилось одной из лучших работ художника.

Исаак часто пишет другу в Ялту, который находится там на лечении по поводу туберкулёза.
В его письме к Илье Репину тревога: «Сердце разрывается смотреть на Чехова — хворает тяжко, видно по всему — чахотка, но улыбается, не подает вида, что болен. Интересно, знает или не знает правду? Душа за него болит».

У Левитана болела душа за жизнь друга, но жизнь самого Левитана уже не зависела от Чехова.
Примерно в это время у него диагностируют тяжёлое неизлечимое сердечное заболевание — порок сердечных клапанов и расширение аорты.
Втайне Левитан глубоко страдал и был несчастлив. Он не мог не отдавать себе отчета в своем положении. Злая застарелая болезнь сердца шла как бы вместе с возрастающими успехами
художника. Левитан неотвязно думал о приближающемся конце. Он теперь знал только два состояния: страстную, неутомимую, лихорадочную работу и мучительную смертельную тоску.

Свой последний новый год Левитан встречал с Чеховыми в Ялте.

Антон Павлович был влюблён в актрису Московского Художественного театра Ольгу Книппер.
Она играла главные роли в его пьесах: "Вишнёвый сад", "Три сестры", "Чайка". Он называл её
"последняя страница моей жизни". Венчание их состоится в мае 1901 года в Москве. Годы их
совместной жизни — это история долгой разлуки, редких встреч и переписки. Она не оставит
московскую сцену, а он будет вынужден жить на юге по состоянию здоровья.

А сейчас, в конце декабря 1899 года, Антон Павлович с редким мужеством переносил сознание приближающейся смерти от чахотки, но вид больного друга ещё больше испугал его, как практикующего врача.
Левитан попросил Марию Павловну принести ему большой кусок картона и быстро нарисовал сиреневое сумеречное небо, луну и силуэты стогов в лунном свете — последний подарок другу, а Чехов, ценивший его живопись, вставил картину в углубление над камином.
Эта встреча была последней, в августе 1900 года Левитана не станет.

"Сумерки. Стога" 1899

Несмотря на то, что Чехов, как никто другой, знал Левитана, он так и не оставил о нем никаких воспоминаний. Возможно, он не хотел раскрывать и выставлять публике то близкое и трогательное, что связывало величайшего писателя и величайшего живописца.
Возможно, Антон Павлович считал, что не расскажет о "дорогом Левиташе" лучше, чем его произведения...

В последний год жизни Левитан напишет несколько картин:

"Уборка сена",

"Тишина",

"Сумерки".

Софья Петровна тяжело переживала разрыв с Левитаном. Она как-то вдруг постарела, погасла, и хотя по-прежнему принимала гостей в своем доме, писала этюды, играла на рояле, но что-то сломалось в ней, словно ушло из жизни что-то самое важное.
Она часто смотрела на свой портрет, написанный им, где она сидит в белом атласном платье. Она свято хранила и портрет, и то белое платье, напоминавшее ей о любви и о лучшем времени ее жизни…
Левитан. Эхо любви. Часть 1. Женщина в белом
Она написала воспоминания о нем. В них нет ни горечи, ни упреков — только добрые, теплые слова о замечательном художнике, с которым ей довелось прожить рядом несколько лет.
Писала она о Левитане так светло и спокойно, будто ничто их не разлучало, кроме того, над чем человек не властен.
Софья Петровна ненамного пережила художника. Через несколько месяцев после завершения своих «Записок» о нем, летом 1907 года, она ухаживала за одинокой больной художницей и заразившись от неё тифом умерла.

Грустные события начали происходить в усадьбе Горка с начала XX века.
В 1904 году сгорела мастерская Левитана на озере, в 1910 году в Санкт-Петербурге умер Иван Николаевич Турчанинов. После событий 1917 года его жена — Анна Николаевна эмигрировала в Париж, где и умерла в 1930 году. Усадьба Горка и Островно сгорели дотла в 1923 и 1929 годах.

П.А. Смелов, ленинградский художник, который хорошо знал Турчанинову, вспоминал:
"В двадцатом году Анна Николаевна уезжала к дочерям в Париж и распродавала свои вещи.
Интересуясь произведениями искусства, я пришёл к ней домой и застал её сидящей у камина.
Со слезами на глазах она бросала письма в огонь.
— Это Левитан. Жгу свою молодость, жгу свои воспоминания.
Силой убедительных слов мне удалось отстоять эти письма, шесть лет из жизни художника —
рассказ о его любви к женщине, горячие страстные исповеди. К сожалению, архив пропал во
время войны".

Чувство Анны Николаевны оказалось настоящим — она оставалась с Исааком Левитаном до конца его дней, преданно ухаживая за ним, уже тяжело больным.

Он умирал у себя дома, в своей мастерской на Покровке, которую предоставил ему в 1891 году
Савва Морозов.
Художник Коровин описывает последние часы его жизни:
"Левитан умирал.
— Закройте же окна! — просил он.
— Солнце светит, зачем закрывать окна?!
— Закройте! И солнце — обман!..
Это были его последние слова".

Крошечный свет в окне древней церквушки в его картине "Над вечным покоем"...
Оказывается, без этого света — "И солнце — обман!"

P.S. В заметке использованы фото и тексты из открытых источников, и цитаты из книг.

Картина "Озеро" осталась незавершённой.