Эту восточную сказку в Сане (столица Йемена) обычно по четвергам рассказывает на базаре акын. Послушать акына собирается большое количество народа.
В самом конце Сабейского царства, когда отошла к праотцам достопочтенная царица Белкис (Савская), когда рухнула Марибская плотина, сотни дехкан вынуждены были начать свою жизнь уже не крестьянами, а погонщиками верблюдов, нанимаясь проводниками караванов – в этот год родился ибн-Сашка. К своим тридцати годам ибн-Сашка уже имел опыт множества походов по Аравии, и теперь планировал наняться к кому-то из купцов в качестве проводника.
Ибн-Сашка купил на имевшиеся у него деньги верблюда, и пришёл искать счастья среди караванщиков на постоялый двор маленького городка Турбиния. Стреножив корабля пустыни за городской стеной,
Желая как-то привлечь к себе внимание караванщиков, Ибн-Сашка начал рассматривать их диковинные товары, привезённые из разных стран. Купцы пригласили ибн-Сашку на достархан, начали расспрашивать его, кто он, зачем пришёл в Турбинию, предложили покурить кальян. Ибн-Сашка так честно и сказал всем, что пришёл наняться погонщиком верблюдов или проводником, ибо Аравию он уже знал.
Среди караванщиков особенно выделялся своей седой пушистой бородой и хитроватым цепким взглядом купец по имени Шайтани.
— Послушай меня, уважаемый сын достопочтенных родителей, я сам выходец из Сабейского царства, ныне живу в Пехасе, сюда вновь приехал по торговым делам. Поможешь мне провести караван через пустыню, я наполню твои ладони золотыми монетами.
— А что ты уважаемый человек везёшь в Пехас? – стали спрашивать Шайтани другие купцы. – Мы твоих товаров ни на постоялом дворе, ни за городом не видели?
— Уважаемые люди, пусть солнце никогда не испепеляет своим жаром ваши шатры, мой большой караван с ладаном и с миррой стоит всего в трёх днях пути от Турбинии. Здесь я нахожусь на отдыхе, и скоро продолжу путь. А вы все, братья, можете тоже запросто присоединиться к моему каравану. За все ваши товары в Пехасе вы сможете выручить в три раза больше, чем в Дамаске или в Багдаде.
Наступила пауза, люди пытались вникнуть в слова Шайтани.
— Ну что, ибн-Сашка, идёшь ко мне в работники?
— Почему не пойти? Если платить обещаешь, я рад доброму человеку помочь! Тем более, ты уважаемый купец, тоже из царства Сабейского, а значит, меня не обидишь. Про Пехас я конечно слышал, но бывать там мне не приходилось.
— И мы, и мы хотим идти в Пехас! Расскажи нам достопочтенный Шайтани про это торговое место, про людей там живущих, про дорогу.
Почувствовав кураж, Шайтани начал красочно описывать прекрасный город Пехас, убеждая купцов изменить маршруты. Купцы принялись спорить между собой, обсуждая маршрут и трудности перехода. Тем временем сам Шайтани схватил ибн-Сашку под руку и повёл его по городку. Миновав две кривые улочки, они вышли на базар, и оказались в людском водовороте восточных запахов и заморских товаров. Проходя место, где торговали осликами, ибн-Сашке показалось, что животные боятся Шайтани – при виде купца ишаки прижались к стене и били копытами,
— Служи мне честно ибн-Сашка. Нравишься ты мне! Более того, вступай ибн-Сашка в наше вселенское спасибочное братство разума! Всегда почитаем будешь, все тебя хвалить будут, и никакой критики.
— А что это такое спасибочное братство разума? – спросил ибн-Сашка.
-О-о-о, да я вижу ты совсем зелёный! Ну да ладно, расскажу и покажу тебе. Вот смотри, — с этими словами купец направился к группе женщин, торговавших вышитыми сбруями для верблюдов и нарядными расписными сёдлами.
— ООО, достопочтенные труженицы иглы, создающие красоту своими хрупкими нежными пальцами. Как прекрасны ваши узоры, сам небесный падишах джинов и молний наверняка не видел ничего более совершенного.
Шайтани много и долго восхвалял женщин, вставляя после каждого нового предложения – спасибо, спасибо, спасибо…. Даже под чёрной паранджой было видно, как женские лица от слов купца наполнялись радостью.
— И тебе, спасибо, спасибо, спасибо, добрый хороший человек, — слышались с разных сторон женские вздохи.
— Видишь, ибн-Сашка, как я за один раз сразу 10 спасибочных друзей-почитательниц себе нашёл? Я теперь от них спасибо тоже получать буду. Однако, найти друзей – это первая степень посвящения в наше братство. Вторая ступень, ты должен уметь незаметно и качественно плюнуть на царство Сабейское.
— Так его давно уже нет? Куда плевать то? Давай я плюну вниз с городской стены? – ничего не понимая, предложил ибн-Сашка.
— Да нет, в никуда не пойдёт. Ладно, покажу тебе, пойдём, — И учитель потащил своего ученика в сторону каких-то торговцев.
Ибн-Сашка внимательно смотрел за Шайтани. Гуляя по базару купец хвалил чей-то товар, и ничего не покупал, но там где он видел изделия со своей бывшей родины, купец буквально корчился от злобы, вставлял какие-то гаденькие слова, при этом обязательно поплёвывая.
— Тьфу, гитара сабейская плохо звучит! Тьфу, сабейский ритуал культа! Тьфу, глупые народы родились на территории Сабы! Тьфу, негры тоже глупые! Тьфу, любят в бывшем Сабейском царстве всё охранять! Тьфу! Тьфу! Тьфу!
Ибн-Сашка смотрел на происходящее и не мог поверить своим глазам. Шайтани так умело плевал вокруг, что вроде как плевок и был, но предъявить претензии ему никто не мог. Мимо проходил милый улыбающийся человек, а то, что попадало кому-то где-то на лицо, так это просто где-то рядом мог фыркнуть верблюд.
— С возрастом из людей начинает переть мудрость. Фонтан, который в молодости затыкали, под старость заткнуть уже тяжело. Я всех этих уродов неделю просил туалет прочистить, а они даже не пошевелились, вот и приходится таким образом пар выпускать, — оправдываясь бормотал Шайтани.
– Ибн-Сашка, в спасибочное братство хочешь вступить? В Пехас переедешь, ни в чём нужды знать не будешь! Давай теперь ты иди по базару, и аккуратно плюнь на что-то сабейское. Постарайся понять если 10 раз сказать, мой товар и моя родина лучше всех – это не патриотизм, — подытожил Шайтани.
— Послушай меня уважаемый человек, я из пустыни только вышел, во рту сплошной песок. Я и воды-то досыта не пил. У меня и слюны-то нет, — схитрил ибн-Сашка.
Учитель просверлил ученика злым внимательным взглядом, но последний решил взять в разговоре инициативу.
— О, уважаемый хозяин дорог, пусть ветер никогда не создаёт барханов песка на твоём пути! Однако скажи мне. Почему уезжают купцы наши на Святую землю, в Дамаск и в царство Египетское, но те, кто уходит в Пехас, обязательно любят плевать потом на Сабейское царство? Может дорога туда идёт через каменную пустыню хамада, и купцы наши в пути падают с верблюда, и бьются головой?
Глаза Шайтани погрустнели, голос слегка задрожал.
— Эх, Сашка, Сашка…. Сказал бы я тебе… Ладно, завтра продолжим. Мне проводник через пустыню в любом случае нужен, а ты подойдёшь. Не вздумай меня обмануть, и смыться из города. У нас у спасибочного братства длинные руки и длинные кинжалы, — заявил Шайтани.
Медленно ступая по опустевшему после обеда городу, они вернулись на постоялый двор.
— Остановишься здесь на ночь, и не вздумай меня надуть и сбежать, — ещё раз приказал Шайтани.
Тон его голоса вместо первоначально сладкого и ласкового уже был командным, не допускающим возражений. Ибн-Сашка зашёл в свой блог (по-арабски комната), лёг на ковёр и задумался. По всему было понятно, что он попал в какую-то нехорошую историю. Он лежал и думал, что теперь делать. Бежать из Турбинии? А если спасибочная банда Шайтани перехватит его по дороге? Выйти и рассказать про это людям? Так спасибочники поднимут его на смех, ведь ничего конкретного про них он не знал, и ничего толком поведать людям не мог. Одни подозрения, а это всё не серьёзно.
Серебряный свет луны множеством лучей залил комнату, наполнив её таинственными очертаниями. Ибн-Сашка стал засыпать, и вдруг прямо под своей дверью он услышал.
— Воруют! Воруют! Воруют!
Голос был женским. Ибн-Сашка насторожился. Вскоре опять прозвучало.
— Воруют! Помогите, все вокруг воруют!
Ибн-Сашка ринулся к двери, открыл её, запустив в комнату ночную гостью. Под паранджёй сверкали красивые глаза. В руках у женщины был какой-то сундучок.
— О, прекрасная как луна незнакомка, кто обворовал тебя? Неужели нынешний султан не может навести порядок в бывшем Сабейском царстве?
— Я бы этих ворюг, я бы этих жуликов просто поубивала бы, — заявила незнакомка. – Впрочем, не обращай внимания, это я так всегда разговор начинаю. Всё хорошо. Садись на ковёр.
Ибн-Сашка решительно не понимал происходящего. Женщина разбросала по его комнате какие-то кости и черепа, скинула с себя одежду, и, оставшись голой, принялась плясать на костях.
— Воруют, — говорила она, делая движение правой ногой. – Поубивала бы, — звучало при левом шаге.
— Воруют! Поубивала бы! Воруют! Поубивала бы!.....
Её тело благоухало маслами. Это был какой-то древний аравийский танец, имевший цель соблазнить мужчину. От вида мелькавшей голой женщины у ибн-Сашки закружилась голова. Чуть позже танцовщица вновь открыла сундук, и принялась бросать на пол какие-то жетоны.
— Ненейские жетоны, — говорила она, делая мах левой ногой. – Сабейские, — вновь звучало при правом шаге.
— Ненейские жетоны убитых солдат, сабейские, ненейскин, сабейские, — раздавалось в комнате.
— Подождите, но у сабейских воинов в последней войне не было смертельных медальонов? Они ведь были только у ненейцев? – едва-едва сумел промолвить одуревший от всех этих плясок ибн-Сашка.
– Послушайте, вы же красивая умная женщина! Мне завтра рано вставать, мне верблюда завтра утром на водопой вести, а там очередь….
— А какая разница с этими жетонами? Подумаешь! Главное, что на них можно поплясать и набрать спасибки. Ну что, Ибн-Сашка, ёбн-Сашкой стать хочешь? – уже чуть тише добавила красавица.
— Конечно, хочу, — стыдливо пролепетал непонятно какой Сашка.
Вдруг дверь распахнулась, в комнату влетел смазливенький молодой человек, явно родившийся в женский праздник. Он дежурил под дверью, подслушивая за происходящим.
— Тогда вступай в наше спасибочное сообщество! Это Цвет бр-Ед – она главная после Шайтани, а я маленький Пук, смотритель гарема Его Высочества Шайтани преподобного.
При виде маленького Пука женщина быстро оделась. Дурман от её наваждения спал. Комок волнения подступил у ибн-Сашки к горлу, отчего он не смог говорить, но в знак отказа он решительно замотал головой.
— Опять ты маленький Пук своим глупым комментом всё испортил! – с этими словами Цвет бр-Ед отвесила Пуку пендалька, отчего последний кубарем покатился по лестнице. Собрав все свои вещи, красавица удалилась.
— Обложили… Со всех сторон обложили. Если я вступлю в их секту, мне конец. А не вступлю, тоже конец, — стучало в мозгах у ибн-Сашки, который так и не стал ёбн.
В голове вдруг щёлкнул какой-то тумблер. Решив действовать на опережение, ибн-Сашка открыл дверь своего блога (комната по-арабски), и, стараясь не шуметь, тихо побрёл по скрипучей лестнице. Дойдя до двери, где было написано: «Не хочу знать. Не буду вынимать», ибн-Сашка приготовился послушать, что происходит внутри. Он успел уловить только первые фразы Шайтани, в которых тот отчитывал за провал вербовки свою главную спасибочницу, как вдруг ибн-Сашку кто-то толкнул сзади, отчего он ласточкой влетел в чужой блог. Шайтани и Цвет бр-Эд быстро заломали ибн-Сашку, связав ему ноги и руки.
— Так значит, ты нас подслушивал?! Тебе это даром не пройдёт! Завтра с тобой займёмся. Я тебя в наше спасибочное братство хотел принять, а ты вот что удумал, — злобно зашипел Шайтани.
— Господин, может быть ему глаза завязать и кляп в рот вставить, — пропищал своим тонким фальцетом маленький Пук.
— Не нужно. Он уже никому ничего не расскажет.
Шайтани приказал Пуку следить за пленником, но вскоре про связанного ибн-Сашку все быстро забыли. Ибн-Сашка начал внимательно изучать то, куда он попал.
Спасибочное братство представляло собой некую секту. Дальний угол блога Шайтани был полностью забит женщинами, и если кто-то начинал вдруг чихать, все окружающие должны были в ответ сказать: «Спасибо».
Холодный ночной ветер проникал в помещение, соответственно сектанты постоянно чихали. «Спасибо! Спасибо! Спасибо!» — разносилось со всех сторон. Противней всех громко и надрывно чихал хозяин гарема. Соответственно, «Спасибо» он собирал больше всех.
Прислушавшись и присмотревшись, ибн-Сашка понял, что Шайтани находит в разных частях Аравии молодых и красивых женщин, проводит урок доброты, далее ласками, похвалой и уговорами заставляет их вступить в свою секту, и перетаскивает к себе в блог.
Под утро связанный ибн-Сашка ненадолго уснул. Когда он открыл глаза, Шайтани и Цвет бр-Эд в блоге уже не было. Как выяснилось, они ушли на площадь, где должна была состояться казнь верблюдостопщика.
Безобидные верблюдостопщики ходили по Аравиит из города в город, упрашивая караванщиков посадить их сзади седла на задницу верблюда. Таким образом, прося милостыню и развлекая караванщиков всевозможным словесным бредом, они на халяву путешествовали из города в город, подтираясь своим задом о зад верблюда. Фактически это был, как говорил Шайтани, глупый и бестолковый народец.
Народ Турбинии любил присутствовать на казни верблюдостопщиков, ибо голова последних была всегда пуста, и ей можно было, потом на песке несколько дней играть в футбол. Но что-то в этот раз было не так! Ибн-Сашка чувствовал это, и решил непременно попасть на площадь. Но как это сделать? Ведь он был связан.
Его охранник маленький Пук спал, слегка вздрагивая во сне. Ибн-Сашка внимательно на него посмотрел и решил громко чихнуть. От громкого Апчхи все проснулись, но Спасибо на это Апчхи не последовало, что было логично, так как ибн-Сашка не вступил в их спасибочную секту, а дарить «Спасибо» посторонним Шайтани строго запрещал. Внимательно посмотрев на маленького Пука, ибн-Сашка прочитал у него на лбу следующее.
Как-то раз, проезжая через земли замкадных варваров, Шайтани решил остановиться на ночь в одной деревне. Это грязное селение находилось в одном переходе от большого прекрасного города, поэтому здесь часто останавливались на перессык караваны.
Ворочаясь с боку на бок, Шайтани долго не мог уснуть. Недалеко от его палатки, призывая самку, всю ночь противно кричал верблюд, но позже успокоился и навалил кучу. Затем, на этом же месте корова, тоже навалила кучу и победоносно промычала. Позже свои экскременты добавили осёл, баран и конечно же петух.
Утром, выйдя быстрее из палатки, Шайтани увидел, что рядом в свежей куче говна, лежит маленький мальчик. Шайтани был добрым человеком, поэтому он стал откапывать оттуда мальчишку, но когда он поднял ребёнка, тот решил на своего спасителя написать.
— Мал, а хитёр не по годам, — улыбнулся Шайтани, разгадав детскую хитрость.
— Ну да ладно, мне в моё спасибочное братство нужен именно такой хитрый гомнюк. Пожалуй, возьму-ка я ребёнка себе, — сказав это, Шайтани отрезал маленькому гомнюку два яичка и замазал ранку тёплым коровьим г…..
Мальчишка в спасибочной секте подрос, и вскоре, как и предполагалось, стал главным евнухом гарема.
Читая всё это на лбу у маленького Пука, ибн-Сашка решил к нему обратиться и на этом сыграть.
— О мой прекрасный хрустальный сосуд, набитый комплексами неполноценности, я хочу тебе помочь.
— Мне помочь? Но как? Как ты узнал уважаемый, что меня бьют комплексы неполноценности.
— О, брат сарказма, племянник жопного юмора! Всё это видно из твоих жидко-говёных комментариев. Регистрируя тебя на сайт (название постоялого двора по-арабски), Шайтани после одной единственной буквы нарисовал у тебя два нуля — из этого я и понял, что яички у тебя отрезаны. Маленький Пук, ты же не ватник какой ни будь! У меня есть один знакомый джин, он может тебе пришить новые хорошие яйца, хочешь от кролика, хочешь от мыши. А хочешь, он пришьёт их тебе от большого быка!!! Ты уже не будешь пищать фальцетом, ты будешь срать объёмными крутыми комментариями. Все будут затыкать нос, и говорить – Фу-Фу-Фу!
— Конечно, хочу! Давай отведи меня к этому джину.
С этими словами маленький Пук принялся развязывать ибн-Сашку, а ибн-Сашка ему при этом говорил.
— Сейчас уходишь на какое-то время с сайта, возвращаешься в своё племя замкадных варваров. Там возле перекрёстка трёх дорог снимаешь с себя всю одежду, ложишься на спину и раздвигаешь ноги. Джин с неба увидит твою проблемку, прилетит и пришьёт тебе хорошие яйца. А когда это произойдёт, смело возвращайся на сайт.
— Понял, — прокричал откуда-то уже с улицы маленький Пук.
Тем временем ибн-Сашка устремился на площадь, где должен был состояться суд над верблюдостопщиком. Площадь в предвкушении отрубленной головы бурлила ожиданием. Почти весь город пришёл посмотреть на суд и последующую казнь. Главным обвинителем на процессе вызвался быть Шайтани. Адвокатом был тоже он. В деле всё уже было ясно, отчего восседавший на троне султан Турбинии ибн-Глинский, от скуки слегка позёвывал. За троном правителя в предвкушении работы готовился палач.
Шайтани говорил уже давно, и многое из его обвинения ибн-Сашка так и не услышал. Получая толчки и расталкивая локтями других, ибн-Сашка пробивался сквозь толпу к самому помосту.
— … Этика должна быть братья, этика. За ограбление алтаря спасибочной церкви Шайтани преподобного, за халявный образ жизни, за …- Шайтани слегка запнулся.
— Стойте! Стойте братья! – вдруг заорал возле самого помоста ибн-Сашка. Не ожидавший увидеть его Шайтани явно занервничал.
— Дело ясное! Что тут обсуждать? Палач, давай руби голову!
— Нет, братья! О, уважаемый султан Турбинии ибн-Глинский, твои глаза всегда светились разумом, впусти в свои уши несколько слов из уст этого верблюдостопщика. Я ему задам пару вопросов, пусть несчастный на них ответит.
— Да пусть говорит. Повелеваю ему, говорить, — молвил правитель.
— Скажи нам несчастный, за что тебя арестовали?
— Я ужасно хотел, есть, и взял себе из алтаря маленький кусочек хлеба, а этот человек позвал стражу. Меня скрутили – вот и всё.
— Понятно! А скажи нам ещё. Ведь вы верблюдостопщики бываете во многих местах Аравии. Приходилось ли тебе бывать в Пехасе?
— Не слушайте его братья! Он украл из алтаря хлеб, он и сейчас украдёт ваши мысли, — закричал Шайтани.
Однако договорить ему не дали. Народ на площади заволновался, и громче всех голосили купцы, которых вчера Шайтани уговорил идти с товаром в малоизвестный Пехас.
— Говори! Пусть говорит! – летело со всех сторон.
— Уважаемые люди, пусть отсохнет мой язык, если я скажу неправду. Пусть меня сейчас же поразит молния. Если я врун, то пусть я провалюсь под землю, — начал вещать верблюдостопщик. – О, уважаемые, Пехас это безжизненная пустыня, царство воров и мошенников, грабителей и лжецов. В Пехасе ничего нет. Это место среди пустыни, где продают и покупают рабов! Особенно там процветает рынок, где продают женщин.
Отпираться далее смысла уже не было. Шайтан, а это был именно он, со страшной силой раскидал вокруг себя несколько горожан, и прокричал.
— Шторм. Уходим под воду!
— Под какую воду, мы сейчас в песках в Аравии, — быстро подсказала ему Цвет бр-Эд.
— Шторм. Уходим под землю!!! – вновь прокричал Шайтан. Земля под ними провалилась, и через мгновение вновь сомкнулась, и на поверхности осталась лишь чёрная ковбойская шляпа.
— А был ли мальчик, или не было мальчика? — спросил правитель города. — Ладно, подумаю над этим завтра, решил для себя султан.
Купцы стали предъявлять претензии стражникам, почему они не разглядели верительную табличку и впустили в город Шайтана. Те в свою очередь оправдывались, что хитрец добавил одну букву и стал вместо Шайтан — Шайтани.
Ибн-Сашке было не до раздумий, он устремился на постоялый двор, дабы объявить о свободе томившимся там спасибочным женщинам. Влетев внутрь, ибн-Сашка открыл знакомую дверь и начал рассказывать женщинам.
— Дорогие женщины, губитель вашей красоты, этот хитрец и женский угодник, хотел продать всех вас в Пехасе. Он разоблачён, но ему удалось бежать.
— Как разоблачён? Когда? А что теперь будет с нами? Кто будет дарить нам хвалебные комментарии, и говорить нам «Спасибо» на каждое наше «Апчхи»?
— Была вторая, теперь никакая? – возмутилась одна из женщин.
— Он во всём виноват, этот неёбн-Сашка! Бейте его бабы! Бейте!
Ибн-Сашку повалили на пол, стали игнорировать молчанием, и бить злыми комментариями. Еле-еле сумев доползти до двери, ибн-Сашка выскочил из этого блога.
Позже, нанявшись к другому караванщику, ибн-Сашка ходил с его товарами три раза в Дамаск. Много денег или спасибок он на этом не заработал, и ёбн-Сашкой так и не стал. Однако, на родину на свою не плюнул, а это было главным.
— Нельзя плевать на свою родину, иначе придёт Шайтан и заберёт душу человека, — подытожит свой рассказ сказитель.
