Русские Большая часть личного состава подводной лодки С-101 собралась в кают-компании. Вопрос должен был обсуждаться серьёзный, пришла даже отдыхающая смена.
Капитан Трофимов дождался, когда все расселись по местам, и, стоя перед картой Ледовитого океана, не спеша, стал говорить. Казалось, будто портреты Сталина и Ленина за его спиной сегодня смотрят на экипаж по особому.
— Всем Вам товарищи, известно, что под Курском гитлеровская Германия потерпела очередное поражение. Ведомые партией и правительством советские войска пядь за пядью освобождают родную землю. Так почему же, спросите Вы, командование Северного флота поручило экипажу нашей подлодки выйти в патрулирование в Карское море, казалось бы, отсиживаться в тылу. Нет, отвечу, Карское море теперь это не тыл. В начале войны фашисты думали, что быстро захватят с суши наши северные порты, и не направляли сюда свои корабли. Но, когда Гитлер обломал зубы со взятием Мурманска, их подлодки стали появляться в нашем тылу. В прошлом году немецко-фашистское командование, для срыва перевозок по Северному морскому пути, направило в Карское море тяжёлый крейсер "Адмирал Шеер", который потопил наш ледокол "Сибиряков". Но далее враг получил хороший отпор от береговой батареи на Диксоне. В этом году, сразу после вскрытия льда, разведке удалось запеленговать подводные лодки противника.
Капитан развернулся и не спеша показал указкой на карте.
— Здесь, здесь и здесь.
Взгляды устремились на карту. Подводники слушали капитана, словно студенты учителя перед экзаменом.
— Одним словом, задание у нас серьёзное. В эфир выходить не будем, только наблюдение за противником, — подытожил Трофимов. — Вопросы есть?
— Товарищ капитан, а правда ли, что немцы, соблюдая суеверия, из портов в пятницу не выходят? — спросил молодой акустик Евгений Маточкин.
Этот парень был своеобразным громоотводом на субмарине, любил пошутить, часто товарищи шутили и над ним. Когда Евгений только появился на подлодке, то кок попросил его помочь приготовить макароны по-флотски. Мотивируя тем, что закончилась соль, Евгению поручили наполнить бак океанской водой. Ох, и смеялся же тогда экипаж. Но сейчас Трофимов был серьёзен.
— Думаю, в военное время всё изменилось. Хотя немцы народ суеверный. В пятницу распяли Христа, вот они и боятся. Но ты же, Маточкин, акустик и комсомолец. Ты хоть раз слышал, чтобы в воде кто-то разговаривал? А вот Маточкой русские поморы называли раньше Новую Землю, а шар у них обозначало – пролив. Отсюда и название пролива Маточкин шар. Так что Маточкин — за родную землю воюешь.
Подводники расслабились, улыбки засияли на лицах. Задание всем было понятно. На флоте издавна повелось, что побеждают сообща и погибают все вместе. Экипаж — это единое целое, экипаж — это одна семья. Именно поэтому акустику было немного неудобно перед товарищами.
Перед войной, придя после учебки в отпуск, в свою деревню, в Тамбовской области, односельчане сперва не сразу признали в подтянутом моряке "весёлого пацана" Женьку. Красивая морская форма внушала им уважение. А родная мать, вдруг, стала называть сына на Вы. Но, когда настала пора прощаться, мать, со слезами на глазах, уговорила взять с собой нательный крестик. Евгений любил маму и не смог отказать.
Крестик постоянно лежал во внутреннем кармане бушлата. Порой моряк доставал его, вспоминая дом. Иногда просто прикасался к нему рукой в кармане. А один раз, когда лодка нырнула слишком глубоко, и послышался со всех сторон треск обшивки. Раб божий Евгений, попросил Бога о помощи, тайком перекрестившись. Капитан Трофимов сумел тогда разогнать и поднять субмарину.
Но, после того случая, товарищ Сталин смотрел на Маточкина, хитро улыбаясь. Вождь видимо, знал, что матрос носит в кармане, это был их секрет. Вот и сейчас, уходя из кают-компании, отец народов и подводник переглянулись. Портрет Сталина внушал робость и уважение.
"Служи Родине честно, Евгений Маточкин! Я знаю всё о каждом солдате и офицере!", — уверял глазами Верховный главнокомандующий.
Понятие день и ночь на подлодках отсутствует. Вахты, меняющие друг друга, свидетельствовали об идущем вперёд времени. С-101, стараясь не шуметь, вышла в заданный квадрат и залегла на грунт. Иногда рядом проплывали айсберга. Акустик чётко слышал их на своих приборах.
Прошло 2 недели. Тот день 28 августа 1943 года Евгений запомнил на всю жизнь, до мельчайших мелочей. После завтрака он заступил на свой боевой пост, который тонул в полумраке, горел только тусклый красноватый свет. Среди всяких лампочек и циферблатов тревожными сигналами вспыхивали и гасли разноцветные огоньки. Вся подлодка была наполнена таинственными шумами, свистами и вторившим им гудением приборов.
Вдруг, словно пойманная птаха, в бушлате затрепетал мамин крестик. Евгений сунул руку в карман. Ему показалось, что крестик обжёг пальцы, словно хотел сказать: "Евгений, внимание!". Далее слегка засвистел эхолометр. Звук немного усиливался и нарастал. Сомнений быть не могло, шум издавала вражеская подлодка. Акустик сообщил о шумах вражеской лодки на пост управления. Капитан объявил тревогу. Подводники забегали по субмарине, занимая согласно боевому расчёту свои места.
— Скорость семь узлов. Выходим на глубину 10 метров, — зазвучал приказ капитана.
Перископ советской подлодки взметнулся над волной. На востоке Трофимов увидел, как поднимался солнечный диск, плывущие по своим делам большие и малые айсберги сверкали в его лучах. На западе, среди безмолвия льда, словно бело-голубое приведение, звеня дизелями, двигалась в надводном положении вражеская субмарина. Сомнений быть не могло. Низкий силуэт и бочкообразная рубка говорили о том, что это немец.
"Хорошо, солнце у нас за спиной", — подумал Трофимов.
— Объект движется курсом на север. Расстояние до цели две мили….тысяча восемьсот….тысяча семьсот, — раздался по громкой связи голос вахтенного у гидролокатора.
— За нашу Советскую Родину! За товарища Сталина! Залп…. Залп…. Залп…
Капитан понимая, что ошибиться он не имеет права, атаковал сразу тремя торпедами. Ах, как мучительно это ожидание. Когда смертельный груз уже вышел, идёт своим ходом, и движение это невозможно подкорректировать. Остаётся только ждать. Трофимов ясно увидел в перископ взметнувшийся среди моря высокий водяной столб и объявил по громкой связи о попадании.
Троекратное "УРА" сотрясло внутри корпус советской подлодки.
Когда С-101 приблизилась к месту гибели неприятельской субмарины, здесь расплылось огромное масляное пятно, посреди которого тихо покачивались тела немецких подводников и какие-то деревянные обломки. Кусочек Кёльнского собора безвозвратно ушёл в холодную темноту морской пучины, вместе с благословлённым пастором Фридрихом.
Но советские моряки конечно про это не знали. С поверхности моря им удалось поднять: сигнальную книгу, дневник и тужурку командира U-639 обер-лейтенанта Вихмана, отдельные чертежи ПЛ, её спасательный круг.
Аккуратно собрав трофеи, советские моряки упаковали всё в мешки. С чувством выполненного долга экипаж С-101 возвращался на базу. Позже, в штабе Северного флота, из командирского дневника установили, что U-639 участвовала в операции "Зеехунд" и выставляла мины в Печорском море и в Обской губе. Но куда дальше шла 639-я, так и осталось загадкой.
Портрет товарища Сталина, при встрече, поблагодарил матроса Евгения Маточкина за службу, отчего Евгений понял, что Верховный, совсем не против крестика.
-Молодец Маточкин, вовремя заметил. Ведь немец мог и проскочить мимо нас. Представлю тебя к награде! — поздравил акустика капитан.
Дожди, снега и ветра проносились над затерянным в Ледовитом океане островом. Полярная ночь и полярный день чередовались друг с другом. Время, как опытный косметолог, зачернило сколы от немецких пуль возле рта старухи-идола, переделав оскал в улыбку.
Словно мать, ждущая детей, раскинув руки, на далёком северном острове, летом под крики птиц, а зимой под свист вьюги, возле большой горы, улыбалась прекрасная деревянная женщина.
