Русский язык С первых же минут в Риге я стал внимательно следить за тем, на каком языке общаются окружающие. Я слушал людей, идущих по тротуарам и стоящих на перекрестках, говорящих по телефону и неторопливо беседующих в кафе. Всех – и школьников, и бизнесменов, и водителей такси, и даже попрошаек. Конечно, меня интересовало соотношение русского и латышского языков. Российская пресса не очень-то жалует прибалтийские республики, особенно в отношении к русскому языку, поэтому я немного побаивался недружелюбного отношения со стороны местных жителей.
В Риге об этом можно было забыть. Вокруг меня говорили и на русском, и на латышском, и на немецком, и на английском, и на многих других языках, идентифицировать которые я не смог. Официанты сносно владеют тремя-четырьмя языками. Продавцы в магазинах обычно знают два – латышский и русский. «А что поделать?» - спрашивает у меня девушка-парикмахер, – «Те, кто работает в сфере услуг, вынуждены говорить на двух языках».
А вот вывески, информационные щиты и другие надписи почти везде выполнены только на латышском. Правда, единственный в Латвии государственный язык имеет много общих корней с русским, и мне было понятно, что здание с надписью Centrala stacija – это вокзал, а kafejnica – кафе.
Первое слово по-латышски, которое я выучил – iznoma. Понять его значение было нетрудно – оно встречается на пустых витринах почти по всему центру города. Iznoma – «сдам в аренду».
Кризис Мировой финансовый кризис больно стукнул по Прибалтике, но особенно его удар ощутили в Риге. Страна, валюта которой является самой дорогой в Европе, стала одной из беднейших стран Старого Света, показав худшую динамику ВВП в мире за 2009 год. По замечанию Валерия, бывшего предпринимателя, а ныне бездомного в Лондоне, Рига похожа на место, «откуда ушел караван с купцами, оставив только опустошение, пустые прилавки и мусор».
Караван действительно ушел. Еще перед отъездом мне рассказывали о том, что купить двухкомнатную квартиру в центре Риги сейчас можно за 20 тысяч евро, не утруждая себя в поисках. Кафе и рестораны могут выживать только за счет туристов и закрываются в восемь вечера – нонсенс для ресторанного бизнеса.
Правда, как и в любом столичном городе, по дорогам до сих пор ездят многочисленные «Бентли» и «Порше», заключаются сделки, строятся новые сооружения. Например, понемногу возводится «Замок Света» - амбициозный проект нового здания Национальной библиотеки Латвии стоимостью почти 250 миллионов долларов.
Самые дорогие машины в городе я видел на узких улочках Старой Риги. Пожалуй, это единственное место в Латвии, откуда не ушел «караван с купцами».
Старая Рига Любимое место советских кинематографистов, где снимали почти все фильмы про Европу и главная достопримечательность города – это небольшой район Риги, именуемый в народе Vecriga, или Старая Рига.
Старая Рига – исторический центр города, включенный в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Датой основания Риги является 1201 год, когда епископ Альбрехт фон Буксгевден на 23 судах с 500 крестоносцами высадился на берега Даугавы, неся веру и христианское знание языческим племенам ливов. Альбрехт был талантливым управленцем, и Рига процветала. А удачное географическое положение города помогало ему в торговле и развитии в последующие годы.
В 2004 году Старая Рига получила дополнительный источник заработка с выходом на латвийский рынок бюджетных авиалиний, после чего резко выросло число туристов. Собственно благодаря туристам рижские предприятия сервиса выживают сегодня.
Главным событием для меня стало исполнение песни "Любо, братцы, любо" в одном из фолк-клубов Старой Риги. Вечером я сидел за столиком, когда ко мне подошли двое. Гармонист и скрипачка. Гармонист спросил: "Что петь будешь?" - я ответил, что мне нужно подумать. Пока гармонист и скрипачка терроризировали соседний столик, исполняя хором песню на латышском, я залез в интернет, нашел полный текст песни, которая первой пришла в голову - и спел. А они подпевали, изредка вспоминая слова.
Жизнь в Старой Риге кипит. По улочкам гуляют представители едва ли не всех национальностей. На набережной Даугавы стоят огромные паромы Рига-Стокгольм. Многочисленные кафе, клубы, сувенирные магазинчики, банки и элитные бутики распахивают свои двери перед туристами. Правда, меня смутило огромное количество уличных музыкантов. Поют здесь и в одиночку, и дуэтами, и даже квартетами. Бросив 20 сантимов в коробочку дуэта из гитариста со скрипачкой, я подумал, что рижской молодежи сложнее всего найти источник заработка.
Очень многие уезжают из Латвии в поисках лучшей жизни. Отнюдь не новые проекты и планы по привлечению туристов в город чаще всего проскакивают в разговорах местных жителей. Кто и куда уехал – вот что обычно обсуждали мои собеседники в Риге. В основном все ищут заработка и счастья в Великобритании.
Валерий из Лондона Валера – человек с потрясающей силой воли. Я обратил внимание на это, когда впервые читал его заметки в Живом Журнале. Встретившись с ним в Риге, я подтвердил свои наблюдения.
До кризиса Валера был предпринимателем с пятнадцатилетним стажем. Его бизнес приносил хороший доход от продажи домов, квартир и даже заводов, а Валера занимался оценкой недвижимости. С едва уловимой ноткой грусти в голосе он рассказывает мне о том, как в 2007 году на правительственном уровне в Латвии были ужесточены правила выдачи кредитов. «Это было начало конца для рынка недвижимости» - говорит Валера. «Летом продажи упали почти до нуля – и мы ждали осени. Сезонные падения продаж были всегда, но в этот раз осенью улучшения не наступило – и осенью мы ждали зимы. Но ничего не менялось – а проблемы росли, как снежный ком. На крупных объектах дела обстояли еще хуже. Люди, делая бизнес в сфере недвижимости, покупали по нескольку квартир – и вынуждены были отдавать банкам по 30 000 евро. Но взять их было негде».
Мы заходим в дом Валеры. Вернее, теперь этот дом принадлежит банку. Дети и бывшая жена Валеры живут здесь только потому, что на него нет покупателей. У входа Валера показывает мне на крыльцо, которое сложил сам. В доме я обращаю внимание на угол над камином – там висят красивые фотографии детей. «Мы хотели, чтобы здесь был семейный уголок» – говорит Валера.
Уже полгода Валера – бездомный в Лондоне. Живет в подвале. Правда, почти никто об этом не догадывается. Внешне Валера выглядит опрятно, по улицам ходит в костюме, работает в гостинице. Единственное его отличие от обычного жителя Лондона – это небольшой рюкзак, в котором Валера носит все свои вещи.
После проблем в бизнесе Валера работал таксистом – зарплаты это не принесло. «Был готов работать хоть кочегаром, но работы не было никакой. Сначала хотел ехать в Россию. В Москву или в Нижний. Только туда нужна виза и разрешение на работу. Тогда я уехал в Лондон» - Валера спокойно рассказывает о тяжелом времени. Теперь из небольшой зарплаты он пересылает деньги детям в Латвию, а сам живет в подвале и подумывает о возвращении в бизнес. «Только вот чем заняться – я пока не знаю».
В баре С Игорем я познакомился три месяца назад в поезде Петербург-Рига. Я ехал в Псков, а Игорь возвращался домой в Ригу. В его голове бескрайнее количество бизнес-идей и он постоянно ведет активную деятельность. «Только вот российские партнеры не очень ответственны в финансовых вопросах» – сокрушается Игорь – «Для них тысяча-другая долларов – не деньги, и они не спешат их возвращать. А в Латвии это приличная сумма». Игорь показывает на припаркованную БМВ пятой серии. «Сегодня такую машину можно купить за две тысячи долларов. Их арестовывают у должников и продают за бесценок – но все равно никто не покупает. Денег нет». Игорю прекрасно известны все цены на арестованные дома и машины. У него много связей и он хочет наладить бизнес по продаже арестованного имущества. Только покупателей нет. В Россию арестованную машину ввезти дорого – пошлины сводят на «нет» всю выгоду от удачной цены. А в Европе предложение многократно превышает спрос.
Мы с ним заходим в один из баров в центре Риги. Накурено. В помещениях курить запрещено, но «здесь можно». Игорь здоровается с барменом, и я понимаю, что они отлично друг друга знают, но давно не виделись. Бармен рассказывает о друзьях, «сваливших за границу». Опять проскакивает слово «Лондон». Оказывается, в Великобританию уехали едва ли не все постоянные посетители этого бара.
Сам Игорь мечтает переехать в Россию. Как и многие русские, живущие в Прибалтике.
Космополитичность По приезду в Ригу я долго пытался понять характер города. Несколько часов я ходил по её улицам. Прошел по воспетой советским кинематографом Старой Риге, затем прогулялся по улицам со знаменитыми зданиями в стиле модерн, после чего попытался заблудиться в старых, полуразрушенных кварталах с выраженным запахом сырости. Съездил на окраины города, где расположены гипермаркеты, частные дома и построенные в советское время микрорайоны – и так ничего и не понял. Один район отличался от другого, второй от третьего – и так далее. Рига передо мной предстала в виде этакой солянки, где смешиваются совершенно разные вещи. Средневековые соборы и советские многоэтажки, ухоженный центр и аварийные здания в промышленных кварталах, сильнейшая безработица и новый мост за миллиард долларов, забитые до отказа кафе в Старой Риге и многочисленные пустые витрины с табличками «сдам в аренду»...
Перечитав еще раз историю города, я немного начал понимать, в чем причина такого разнообразия. За 800 лет существования города здесь почти никогда не доминировала какая-то одна национальная культура. В Риге жили немцы, ливы, латыши, русские, евреи, украинцы, белорусы, поляки. Добавьте к этому отличное торговое положение города – в десяти километрах от Балтики, на берегах широкой реки Даугавы. Атмосфера вольного купеческого города и есть атмосфера Риги. Космополитичность – главное слово, которым описывают Ригу.
Уже глубокой ночью я шел к автовокзалу. Ярко светила подсветка на старых домах. Наклейки со скидками зазывали покупателей в гипермаркет «Стокманн». Современная европейская архитектура стеклянных магазинов и бизнес-центров пришла на замену советскому градостроению. Как обычно бывает в нашем мире, строительство в традиционном стиле оказалось слишком дорогим. Где же брали деньги в начале XX века, когда в Риге строили потрясающие здания в югендстиле?
В подземном переходе, несмотря на поздний час, дружно орали песню трое уличных музыкантов. Недалеко стояла женщина с печальным выражением лица, продающая какие-то дешевые цветы. Я посмотрел на неё – и почему-то загрустил.
