Рассказ
Такой в Дамаске голод наступил,
Как будто бог о людях позабыл.
В тот год ни капли не упало с неба,
Сгорело всё: сады, посевы хлеба.
Иссякли реки животворных вод.
Осталась влага лишь в глазах сирот.
Не дым, а вздохи горя исходили
Из дымоходов. Пищи не варили.
Деревья обезлиствели в садах,
Царило бедствие во всех во всех домах.
Вот саранчи громады налетели…..
И саранчу голодных толпы съели.
И друга я в ту пору повстречал, —
Он, как недужный, страшно исхудал.
Хоть он богатством овладел недавно,
Хоть был из знатных муж тот достославный.
Его спросил я: «Благородный друг,
Как бедствие тебя постигло вдруг?»
А он в ответ: «С ума сошёл ты , что ли?
Расспрашивать об этом не грешно ли!
Не видишь разве, что народ в беде,
Что людям нет спасения нигде,
Что не осталось ни воды, ни хлеба,
Что стоны гибнущих не слышит небо?»
А я ему: «Но, друг, ведь ты богат!
С противоядием не страшен яд.
Другие гибнут, а тебе ль страшиться?
Ведь утка наводнения не боится».
И на меня, прищурившись слегка,
Взглянул он, как мудрец на дурака:
«Да – я в ладье! Меня разлив не тронет!
Но как мне жить, когда народ мой тонет?
Да, я сражён не горем, не нуждой –
Сражён я этой общею бедой!
При виде мук людских я истомился,
О пище позабыл и сна лишился.
Я голодом и жаждой не убит,
Но плоть мою от ран чужих знобит!
Покой души утратит и здоровый,
Внимая стонам горестным больного.
Ведь ничего здесь люди не едят!....
И пища стала горькой мне, как яд».
Муж честный не смыкает сном ресницы
В то время, как друзья его в темнице.
