Вторая дама приехала в Индию из Германии. Я забыл как ее звали, кажется София. Буду называть ее Софьей. Она занимает самую лучшую угловую комнату на втором этаже гестхауса. Из-за двух окон в ней солнечно, что немаловажно, так как рядом с отелем бежит горный ручей, и в балконные двери дует сыростью и холодом. Софья любит прогуливаться по окрестным лесам и горам, благо на лесистых склонах Дауладара есть множество тропинок и даже асфальтированных дорожек. Однажды она одолжила у меня книжку, фотогид животного мира Индии от «Коллинза». В лесу она увидела много диких птиц и ей стало любопытно, как их зовут. Так как она пропадает целыми днями в орнитологических экспедициях я периодически интересуюсь у штата отеля, выехала ли София, в надежде переехать в освободившуюся комнату. «Нет, не уехала, и судя по всему она здесь надолго» отвечают мне.
Балконы у нас соседние, и мы начинаем потихоньку разговаривать о том, о сем. Я узнал, что она работает в больнице, не знаю врачем или медсестрой. Про мужа я не спросил, а она упомянула про две взрослые дочери, 31 и 22 лет, старшая собирается выйти замуж. Меня заинтересовало, не чувствует ли она одиноко здесь, ведь приехала одна в Индию на целых шесть месяцев. О, тема одиночества ей знакома. В больнице ей часто приходится видеть умирающих пациентов, к которым никто не приходит. Она помнит, как один старик в ее больнице умирал. Никто не навещал его, и ей было больно до слез смотреть на него, на такой печальный конец. Тут коллеги Софии припомнили, что посетители (может быть родственники, потомки) у него были, но властный старик даже не думал приглашать кого-нибудь присесть рядом с ним. Требовал у медсестер, чтобы все подушки в палате клали на его постель, где он устраивал княжескую перину. Для гостей у него не было ни подушек, ни элементарных стульев – все приказывал убирать.
Да, в мире встречаются такие люди. Я вспомнил одного орденоносного ветерана ВОВ в маленьком районном центре Якутии. Вырастил четырех сыновей, кучу внуков, всю жизнь «пахал» на семью, заботился об их благе. Но характером ветеран не вышел, был вздорен и жаден до сумасшествия. Сыновья женились, стали жить отдельно, а он после смерти жены остался в огромной квартире один одинешенек. И никто не хотел его навещать, родные внуки забыли про его существование. Бродит один по четырем комнатам, упадет и начинает кричать благим матом. Дочери наших друзей, которые жили в соседней квартире, приходилось все время заходить к старику, чтобы помочь тому подняться. И делала она это не из-за сочувствия, а чтобы он прекратил вопить. Вспомнив про такой случай, я заметил, что может быть властный старик в немецкой больнице заслужил такой конец. В конце концов мы все должны отвечать за свои поступки и проступки. И если люди по собственной воле засушивают свои чувства, то урожая они не увидят – все губит засуха.
Я рассказал Софии о системе воспитания в индийских семьях, как я ее видел – мне довелось жить в большом семейном доме в Гангтоке (Сикким) много месяцев, затем я приезжал погостить. С этой семьей я познакомился в Дели, где мать семейства лежала в AIIMS – у нее был рак гортани. Болезнь неизлечимая, ей временно поставили искусственную гортань, но это помогло ненадолго – осенью женщина умерла. Тем не менее, в Дели во время лечения, подготовки к операции побывали все ее родичи, дети, невестки, зять, даже внуки приезжали по вахтовому методу, сменяя друг у друга у постели больной.
Индийцы, по моему, сохранили в основном уклад традиционной семьи, как она существовала на протяжении человеческой истории. В так называемом «цивилизованном» мире Запада или России этот уклад почти разрушен, преобладающй тип семьи у нас – нуклеарный, изолированный, часто неполный с одним родителем из-за легких разводов. Посмотрите у знакомых – редко у кого есть полные семьи, и никто не живет домом в несколько поколений. В селах остаются одни старики. Дети рано по воле родителей или своему желанию покидают отчий дом, а уже после брака – тем более. Еще хуже отношения между детьми и родителями – нередко приходится слышать, как неблагодарные потомки сдали своих предков в дома престарелых, например если остался лишь один из родителей. Самим заботиться о престарелых членах семьи это почти что совершить подвиг.
В Индии забота о предках - далеко не подвиг, а в порядке вещей. Некоторые утверждают, что крепость индийской семьи поддерживается живучей кастовой системой (никому не хочется быть отлученным от своей касты). Также, вероятно, свою роль выполняют законы наследования в Индии. Здесь никогда не было «социализма» с обобществленной собственностью. Недавно в России произошла капиталистическая революция, и старшие поколения, всю жизнь проработавшие на государство остались в результате дележки собственности ни с чем. Они не могут передать детям ни собственность, ни принадлежность к своей социальной группе. В результате поколения детей не особенно и ценит заслуги старших перед страной. В Индии же невозможно чего-то добиться в жизни без помощи, протекции семьи. Может быть, у людей есть потолок, предел возможностей добиться чего-нибудь в этой жизни, зато есть и определенные гарантии, например помощь клана в случае полного разорения. Конечно, помощь у всех будет разной – бедняки, с трудом сводящие концы с концами, люди, работающие за еду и кров, вряд ли смогут многим помочь попавшему в беду родичу. Ясно, однако, что попытаются помочь в любом случае. Честь семьи, общность происхождения, кастовая гордость – об этом не говорят, а действуют.
Софию эта тема очень интересовала. Поводом для ее визита в Индию был курс медитаций в дзен-буддистском центре Ама Сами в Кодайканале. Она дала мне почитать книгу Сами «Дзен. Пробуждение вашего истинного лица». Но больше всего София хотела узнать об индийцах, приобщиться к их культуре, образу жизни. Поэтому она изыскивала любую возможность, чтобы посетить частные дома. В Дарамсале она посетила несколько жилищ тибетских беженцев и ее ужаснула бедность, скученность и неустроенность. Доля беженцев несладкая, даже в такой гостеприимной стране как Индия. Мне эта бедность уже была не в новинку, но я был знаком и с образом жизни семей среднего достатка, с собственными многоэтажными домами, с комнатами для приема гостей, собственным транспортом.
И в хороших домах и в плохих, что больше всего поразило Софью, так это открытость, искренность и невероятная эмоциональность жителей Индии. Она подозревала, что это было следствием местных религий. После Кодайканала она побывала в соседней Керале у Аммы, знаменитой Маты Амританандамайи. Аммаджи почитается индийцами как реинкарнация Деви, иностранцам она больше известна как «Обнимающая мать». Метод излечения и наставления на путь веры у нее такой – обнимать абсолютно каждого паломника или паломницу, которые к ней приходят за благословением. Даже если их десятки тысяч. Каждого Амма принимает по-разному, иногда бранясь, смеясь, утешая, как поступает настоящая мать со своими детьми. Индийцы обожают ее и обнимались бы с Аммой целую вечность, если бы очередь желающих не подгоняла. Иностранцам такой опыт в новинку – они больше нацелены на защиту персонального пространства, и многие женщины чувствуют себя неловко в медвежьих объятиях Аммы. Чтобы пересилить себя им нужно раскрыться, забыть об условностях и как объяснила мне София «сдаться/surrender». Я ее немецкий журчащий акцент понять не мог, пока она не написала это слово. Да, нужно сдаться без остатка. Тогда и появятся открытость, искренность и эмоциональность, что так отличает индийцев от европейцев. Поэтому-то многие индийцы, и самые бедные и самые богатые, живут естественно как дети природы.
